видим мы с Кайусом. То, что я могу видеть непосредственно, т.е. без помощи зеркала, из своей головы, – это внешний край моих глазниц и две боковые поверхности носа. Все остальные части головы, не имея возможности их увидеть, я дополняю их видимость в своем воображении на основе убедительных аналогий. Таким образом, я прихожу к результату: на моем теле, которое я вижу частично, верх и низ гомологичны верху и низу тела, которое я вижу и Каузус, гомологичны верху и низу головы Каузуса, видимой мной целиком и Каузусу частично, гомологичны, кроме того, верху и низу моей головы, возможно, видимой Каузусу; с другой стороны, обратны верху и низу ретинального изображения α β в глазу Каузуса, обратны ретинальному изображению α» β,» которое Каузус может видеть на моей сетчатке.
Что из этого следует? Очевидно, следующее: Если ограничиться областью оптического эмпиризма, то вскрытие и аналогия доказывают, что мое собственное изображение на сетчатке α» β» находится в обратной зависимости от видимого мной A B. Следовательно, я эмпирически вижу в визирных линиях α» A, β» B, как Каузус – в бизирных линиях α A и β B. – Утвердительную достоверность этого результата трудно отрицать! И это было бы первое.
Далее; теперь мы называем ментальное действие in distans, которое в пределах оптико-эмпирической области феноменальный Cаузус как бы осуществляет, видя дерево A B, «проекцией», и рассматриваем эту проекцию как гипотезу первого порядка, т.е. как такое предположение, которое навязывается. как такое предположение, которое навязывается нам непосредственно воспринимаемыми фактами и претендует на достоверность только в эмпирическом поле восприятия; тогда точно так же гипотезой первого порядка является то, что я сам проецирую содержание своих ретинальных ощущений на бисирные линии α» A, β» B, a. И это будет вторая.
Только теперь, после того как все, что было до этого, полностью рассмотрено и установлено, можно и нужно в отношении феноменального характера оптической картины мира поставить более глубокий вопрос: Какой абсолютно реальный факт, что «само по себе» может лежать в основе эмпирического явления этой «проекции»? Примерно так же, как метафизик природы после завершения планетарной теории может спросить: Что «само по себе» может лежать в основе феномена «тяготения»?
– И только здесь в игру вступают гипотезы второго порядка, т.е. те, которые объясняют воспринимаемые факты косвенно, которые хотят вернуть физический процесс к его метафизической основе. Только здесь – заметьте! – взгляд Уэбервега находит свое теоретическое место. Если бы он стал конкурировать с нашей теорией проекции или вообще с гипотезами первого порядка, то он пришел бы слишком поздно. Ведь вместо того, чтобы спросить: «Как получается, что Каузус видит объекты вне вертикали внутри данного мне эмпирического мира?
«Каково может быть место и положение наблюдаемого мною явления мира?». – Только здесь, среди множества мыслимых видов метафизики,