Похвальное слово Бахусу, или Верстовые столбы бродячего живописца. Книга четвёртая
объяснялись радостью прежнего и сравнительно недавнего общения, но в самом факте встречи не было ничего особенного (мы, как-никак, работали в одной конторе), то другая [встреча] в том же коридоре и почти на том же месте была по-мужски скупой, хотя и тоже не обошлась без глаз, вытаращенных удивлением до размеров яйца курочки рябы. Кого-кого, а северянина Сашку Гурьева я не ожидал встретить на «Кузьме». Я вообще забыл о его существовании и не вспомнил бы, не будь в моей жизни «Онеги», старого боцмана с его репликой «Ну ты и вертаус!» и, наконец, с его подарком – пистолетом-зажигалкой, которую Сашка долго и безуспешно пытался выклянчить у меня. И всё-таки именно Сашка Гурьев, совершенно тот же, даже, кажется, в том же кителе и в тех же суконных шкарах, хотя, конечно, этого быть не могло несмотря на Сашкину бережливость и аккуратность, остановил меня в коридоре.
– Н-да!.. Гора с горой не сходится… – только и вымолвил я, стряхнув первую оторопь. – Как ты здесь оказался? Ведь клялся в верности северу!
– Мало ли… Женился – увлекла в тёплые края, а в тех краях нашлись мужики краше меня. Ну и мы… жопа об жопу – кто дальше отскочит. Я вот сюда отскочил.
– А на «Кузьме» давно?
– Четвёртый год пошёл.
– И в какой должности?
– Четвёртый помощник, – отчего-то смутился он.
– Очень даже неплохо! – поспешил я его успокоить. – «Кузьма» не «Онега». На три тысячи тонн тянет. Это тебе не каспийские шаланды, с которых ты начинал.
– Мишка, давай усидим бутылку водяры? – оживился он. – Заначка у меня плесневеет, а тут такой повод!
– Усидеть можно, – согласился я, – но прежде скажи, как ты с доктором? Контачишь? Я только-только появился на пароходе, а ты уже третий здесь, с кем довелось раньше плавать. С Лекинцевым – в северном перегоне. Я с ним вахту стоял на «Бдительном». Но с Рэмом я… не очень. Разные мы люди, хотя и пропустили за встречу по граммульке. С доктором – другое дело. Полное взаимопонимание и общий язык. После ужина встречаемся у меня, в каюте второго радиста. Наверняка не без спирта – притаранит. Если с ним не собачишься, приходи с водярой, составим тримурти и воздадим прошлому по заслугам.
– А вдруг буду третьим лишним?
– Сам думай.
– Нет, мы с ним по-доброму. Ладно, приду. Жди.
Свежо и остро пахли морем
На блюде устрицы во льду.
Я вернулся из столовой и застелил постель, а тут и доктор пожаловал. Сунул в дверь свою плешь и, со смешком, как когда-то: «Нуте—с, кто в этой камере живёт?»
Сашка явился следом. Доктор был мною предупреждён и принял нового собутыльника с благосклонной улыбкой, тем более тот был не с пустыми руками. В то время как доктор предложил к спирту лишь миску солёных огурцов и несколько ломтей хлеба, Сашка – а он всегда был запасливым мужиком – предложил нашему вниманию бутылку «Столичной», батон и балык из морского окуня. Сам готовил, похвастался он, словно это было гарантией качества. Балык – моя слабость, поэтому я,