на вокзал, думаю, переночую в зале ожидания.
Иду по залу, народу полно, все скамейки заняты, выискиваю себе местечко.
Полнейшее отчаянье, абсолютное одиночество!
Иду, кручу головой по сторонам.
И вдруг!
Не могу ещё даже осознать – с переполненной скамейки смотрят на меня два круглых и тоже ничего не осознающих Риточкиных глаза!
Всё! Мир перестал существовать – а мы стали одним целым прекрасным радостным миром!
Как, откуда и почему?
Риточка не знала, что я поехала в Новосибирск, и я не могла предполагать, что Риточка может там оказаться.
Рассказали друг другу, что с нами произошло.
Оказалось, что Риточку обокрали, и у неё не было ни билета, чтобы лететь в Якутск, ни денег, чтобы послать телеграмму.
И вот, возбуждённые таким подарком судьбы, радостные, пошли мы с ней искать ночлег. Кто-то подсказал нам, что можно попробовать спросить местечка в общежитии спортивного общества «Динамо». Мы пришли туда, нас, конечно, не взяли, но сидевшая при этом тётенька – кастелянша пригласила нас к себе переночевать.
Боже мой! Вот вам и подтверждение того, что Риточка послана на Землю, чтобы выручать из трудных ситуаций!
Назавтра мы, выспавшиеся, подкрепившиеся, направились в училище, подали мои документы, и меня прослушал Захарченко. А Риточка сидела за дверями и ждала.
Меня приняли.
Дня через два Риточка улетела в Якутск, а я осталась опять одна.
И вот я тысячу раз уверена, что если бы Риточка осталась со мной, то у меня всё было бы иначе, всё было бы хорошо. Потому что у Риточки никогда не опускаются руки, и чем хуже дела, тем больше у неё сил и энергии.
Потом однажды я сижу дома, и вдруг в комнату входит какой-то дядька!
Я бегу к Маме и говорю ей: «Там дядька чужой!» А оказывается, это вернулся Папа, которого я не знала, да и он не знал меня, и поэтому всегда больше любил Риточку. Папа привёз Риточке, которая уже ходила в школу, прехорошенький маленький красный портфельчик, Маме он привёз красивый светло-зелёный шёлковый халат с лебяжьей опушкой, красивый шелковистый ковёр, да ещё помню большую красивую жестяную коробку вкусного печенья с нарисованными маками. Помню, он сажал нас обеих на санки и катал. А я любила подбирать с дороги снежные такие звёздочки-вафельки от шин грузовиков и ела их.
После чего бывала ангина. Была и корь, тогда Мама занавешивала окна красной материей, и было всё красно.
Когда я болела и сидела дома, я открывала форточку и кричала что-то ребятам на улицу, отчего ещё больше простужалась.
От нечего делать играла самыми неподходящими вещами, например, тяжёлым мраморным чернильным прибором Папы. Там была большая плита, чернильница и вазочка для карандашей и ручек. И вот эту плиту я уронила себе на ногу, после чего долго болел ноготь на большом пальце, а однажды просто остался на повязке, после чего вырос какой-то новый роговой ноготь, который и до сих пор воспроизводится на моей ноге.
Вообще