Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 3
первым на Москву выступил Прокофий Ляпунов, раннее служивший Владиславу до смерти Вора. Уже в самом начале января 1611 г. он поднял своих рязанцев. На его призыв идти на Москву поднялись жители Нижнего Новгорода и Ярославля. Нижегородские ходоки «бесстрашные люди» – боярский сын Роман (Ратман) Пахомов и посадский человек Родион Мосеев поддерживали сношения своего городского мира с Гермогеном и успешно проникали к нему, не смотря на то, что московские переменники во главе с М. Салтыковым и Ф. Андроновым предприняли меры по изоляции патриарха. Переменники послали донос Сигизмунду, что необходимо лишить Гермогена возможности сноситься с городами, после чего они разграбили патриарший двор, отобрали всех дьяков, подьячих и дворовых людей, сам же патриарх стал теперь пребывать под неослабевающим надзором в Кремле.
Раскрытие правды о намерениях поляков и слух о чинимых насилиях патриарху, быстро разнесшийся по Земле, послужили к большему воодушевлению русских людей «встать против врагов Веры и Отечества». Города опять начали деятельно переписываться между собой и чтение их отписок напоминает послания друг к другу христианских общин первых веков (правда, с той лишь особенностью, что в данном случае реальный враг воплощал духовного врага, находившегося в самой церкви православной). Вот строчки от смолян, писавшие к остальным жителям Московского государства: «Мы братья и сродники, потому что от Св. купели Св. крещением породились»36. Смоляне признаются, что они смирились с поляками для спасения православия и собственной жизни, но, несмотря на это, все равно испытывают притеснения до «конечной гибели». «Где наши головы? – пишут смоляне – Где жены и дети, братья, родственники и друзья? Кто из нас ходил в Литву и Польшу выкупать своих матерей, жен и детей, – и те свои головы потеряли; собран был Христовым именем окуп, и то все разграблено! Если кто хочет из нас помереть христианами, да начнут великое дело душам и головам, чтобы быть всем христианам в соединении. Неужели вы думаете жить в мире и покое? Мы не противились, животы свои все принесли – и все погибли, в вечную работу Латинскую пошли. Если не будете теперь в соединении, обще со всею Землею, то горько будете плакать и рыдать неутешимым вечным плачем: переменена будет христианская вера в Латинство, и разорятся божественные церкви со всею лепотою, и убиен будет лютою смертию род ваш христианский, поработят и осквернят и разведут в полон матерей, жен и детей ваших»37. Смоляне пишут, что нечего надеется на поляка Владислава, поскольку на их сейм постановил: «Вывести лучших людей, опустошить все земли, владеть всею Землею Московскою»38.
На призыв смолян москвичи переслали их грамоту в другие города, а сами писали, прося прийти на выручку столицы от поляков: «Пишем мы к вам, православным крестьянам, всем народам Московскаго государства, господам братьям своим, православным христианам. Пишут к нам братья наши, как нам всем православным христианам остальным