официальной церкви каноники и монахи не могли бороться с ересями, потому что преимущество знания, искренности и веры было на стороне еретиков. Сами же каноники не раз принуждались логикой вещей переходить в ересь.
Папа Григорий VII сознавал падение духовенства и ослабление его влияния, видел растущее зло ересей и пытался с ними бороться Церковь предает еретиков анафеме, сажает их в тюрьмы, отнимает имущество и изгоняет из пределов стран. Напрасно св. Бернард протестует против религиозных насилий и убеждает предоставить борьбу мирным проповедникам и кротким монахам. Папа борется и с ересью, и с победами ума и логики, врывающейся в область незыблемых канонических узаконений.
Так, Папе представляется опасным направление ума и книги известного ученого Абеляра[11], чье красноречие и смелое искание истины снискали ему широкую популярность среди учащейся молодежи. Абеляр осмелился поверять религиозные догмы при свете разума, чем и привел в ужас схоластическую церковность. «Он обращает в ничто христианскую веру, стараясь понять свойства Бога с помощью человеческого разума. Он подымается в небеса и спускается в ад… Он увлекает за собой всю землю. Поэтому пора наложить на него молчание силой апостольской власти». И книги Абеляра были сожжены, ибо в философской борьбе номинализма Абеляр занял слишком независимое положение рационалиста, увлеченного своей непобедимой логикой и ясностью своей мысли. В 1121 году был сожжен трактат Абеляра о Троице.
Между тем, ереси все подымались и росли; убывало папское влияние и вместе с ним убывали доходы. Напрасно с необузданной «щедростью» распродавались индульгенции, которыми верующие грешники покупали возможность безнаказанно грешить. Папа начал применять к еретикам суровые меры пыток и смертной казни, а для поднятия престижа духовенства и доходов стал проповедовать крестовый поход. Это послужило могучим отвлекающим средством от неурядиц церковной жизни, для религиозного воодушевления страны и для поднятия доходов папского двора. Ибо немало рыцарей, павших под Иерусалимом и по дороге к нему, владения свои оставляли церкви.
Здесь, в этих первых преследованиях еретиков, заключается начало истории инквизиции, написанной человеческой кровью.
На юге Галлии (нынешней Франции), в Лангедоке (между Альпами, Пиренеями и Средиземным морем), с особенной силой развилось еретическое учение так называемых альбигойцев. Дуализм в их учении объяснялся естественными условиями их быта. Как большинство бедняков, из среды которых рождались все эти новые религиозные учения, они считались с царящими в мире мучениями нищеты, голода, зла, власти силы и несправедливости и пр. Все это наводило на мысль о могуществе в мире Дьявола и о двойственности мироуправления, в котором власть колеблется между началом добра и началом зла. Кроме альбигойцев, и манихейцы, и богомилы[12], и патарены, и все остальные секты признавали этот дуализм, занимавший в их вероучениях центральное