могу по лицу назвать имя. Здесь определенно есть соответствие. А меня зовут Дима, – он чуть кивнул головой. – Очень приятно. Пойдемте чай пить, я только что приготовила, Сквозняков еще более демонстративно посмотрел на часы: – Только ненадолго…
Они гуськом прошли между стеллажами, опять вспугнули Кешу и под его фыркающее порхание уселись за стол. – Мне попугая Вадим подарил на день рождения, – призналась Наташа, разливая чай, – Держать его приходится здесь потому, что в обшей комнате его выпускать нельзя, слишком часто открывают дверь. Так и хожу его кормить и прогуливать. – Напрасно ты с лекции ушла! – сказал Вадим, – откусывая традиционный глазированный пряник. – Было не так ужасно, как в прошлый раз? – Не знаю, как у вас было в прошлый раз, – встрял Сквозняков, – но такое уже никогда не забудешь. – Так ты же и в прошлый раз убежала! Откуда знаешь, что было ужасно? – Да все только и говорят. – Понятно, что говорят, – Сквозняков отхлебнул, – Так у человека и крыша может поехать, а если он не свихнется, то и прежним не останется. Мне все это по силе потрясения напомнило недавнее… – он запнулся. – Если что-то личное, можешь не рассказывать, – посоветовал Вадим. – Да ничего. Прихожу вечером к сестре – у нее свой дом. Захожу, а в передней ее мужик лежит с дырой в голове. Рядом ружье. Я сразу понял, что это – финиш. Парень такой добродушный был – дальше некуда. И на морду смазливый и не дурак и все, в общем-то, у них было. А тут… такое… Потом увидел записку: «Нет смысла жить дальше. Ввел шприцем в вену воздух. Смерть не наступает. Остается ружье.» Так вот… – А дети у них были? – тихо спросила Наташа. – Детей не было, – кивнул Сквозняков, – Тогда понятно. Кеша спланировал над самыми головами и уселся на свою клетку. – Такие случаи все переворачивают. У меня вот тоже, – в тон Сквознякову заговорил Вадим, – со вчерашнего дня все не так. Никак вот не могу начать работать. Сквозняков одним глотком допил чай и засобирался. – Hе подумай, что я тебя гоню, – смутился Вадим. – Мне давно идти надо, спасибо вам, – Сквозняков поднялся, – Я позвоню, когда снимки будут готовы, интересно, чем кончится… – А чем это может кончится? – Вадим пожал плечами и токе встал. – Кто знает. Ну, до свидания, – он кивнул Наташе и пошел к двери, – Как у вас открывается? – Сейчас, – Вадим проводил Сквознякова и, вернувшись к столу, сел на свое место. Наташа, встав на стул, задвинула в клетку поддон зерна и сменила воду. Тут Травкин понял, чего еще не хватает в цепи сегодняшних событий. Не успев как следует осознать это, он поднял голову и опрометчиво, совсем как в советских фильмах сказал: – Наташа! Выходи за меня замуж. Вот так просто, но деловито, искренне и решительно. Казалось, она ждала этого и, не допуская шутки, как-то очень спокойно и плавно, как во сне, повернулась, осторожно сошла со стула и безвольно встала, опустив глаза. На лбу у нее собралась горькая складка, одна бровь чуть приподнялась и тонкое