Разве его загоняли с коровами каждый вечер во двор этой странной фермы?.. Впрочем… Какая возня и сколько шума, мой Бог!..
Вот какие мысли бродили у меня в голове, когда я, бесповоротно осужденный на смерть или обреченный на сумасшествие, под влиянием наркотического питья заснул тяжелым искусственным сном, который продолжался до самого утра.
Кто-то потряс меня за плечо.
У кровати стоял Лерн в белой блузе.
Во мне тотчас же возродилось ощущение опасности, ясное и совершенно определенное.
– Который час? Я умру? Или вы уже закончили?
– Терпение, племянничек. Мы еще даже не начинали.
– Что вы намерены со мной делать? Привьете мне чуму? Туберкулез? Холеру? Да скажите же, дядюшка! Нет? Тогда – что?
– Хватит уже ребячиться! – пробормотал Лерн.
Он отошел, и я увидел операционный стол, состоявший из узенькой решетчатой металлической доски на узких козлах – это вызвало воспоминание о дыбе в застенке. Сложный набор инструментов и стекло бесчисленных склянок ярко блестели в лучах восходящего солнца. Гигроскопическая вата лежала белой кучей на маленьком столике. Под каждым из металлических шаров, поставленных около стола, горела спиртовая лампочка.
Мое оцепенение было близко к обморочному состоянию.
В соседнем помещении, за занавеской, в настоящий момент закрытой до конца и подрагивающей, чувствовалась возня. Оттуда доносился резкий запах эфира. Тайны! Снова эти бесконечные тайны!
– Что там такое, за этой занавеской? – вскричал я.
Между стеной и занавеской прошли Карл и Вильгельм, уходя из соседнего помещения, превращенного благодаря занавеси в отдельный кабинет. Они тоже были одеты в белые халаты, – значит, они тоже принимали участие в операции…
Но Лерн схватил что-то, и я почувствовал на затылке холод от прикосновения стали. Я закричал благим матом.
– Идиот, – пробормотал дядюшка, – это машинка для стрижки волос.
Он остриг мне волосы, потом тщательно выбрил всю голову. При каждом прикосновении бритвы мне казалось, что лезвие вонзается в кожу.
Затем снова намылили голову, сполоснули все, после чего профессор нанес на мою плешь при помощи жирного карандаша и какого-то особенного циркуля ряд каббалистических линий.
– Сними рубашку, – сказал он мне, – но осторожнее: не сотри мои отметки. Так, а теперь ложись сюда.
Они помогли мне залезть на стол. Меня крепко привязали к нему, причем руки связали под столом.
Но куда подевался Иоганн?
Карл без всяких предупреждений надел мне на лицо нечто вроде намордника. Легкие наполнились испарениями эфира. «Почему не хлороформ?» – подумал я.
– Вдыхай как можно глубже и спокойнее, – посоветовал Лерн, – это в твоих же интересах… Дыши.
Я повиновался.
В руках у дядюшки длинный тонкий шприц… Ай! Он уколол меня в шею. Я с трудом, так как губы и язык были словно налиты свинцом, промычал:
– Подождите. Я еще не заснул… Что это за вирус? Сифилис?
– Всего-навсего