после пожара Евгению вызвали на допрос. До выяснения обстоятельств её задержали на четыре дня. Она всячески пыталась связаться со следователем. Пыталась подговорить охранника, предлагала деньги.
Допрашивали её в грубой форме. Во время уже десятого по счёту допроса в комнату ввалился разъярённый следователь Андрей. Он кричал во всё горло. Грозился снять всех с должности и отправить под трибунал. А грозил он тем, что Евгения – ценный осведомитель, которого нельзя было даже пальцем трогать.
Тотчас перед задержанной все стали извиняться.
В коридоре Андрей заставил Евгеньку подписать бумаги о том, что она была завербована спецслужбами ещё в 1925 году.
Она подписала. Руки дрожали.
– Спасибо, – шептала она Андрею.
Он остался ночевать.
Уже когда дети спали, подошёл к комнате Евгеньки, постучался.
– Женька, открой, поговорить нужно.
Она открыла. Стояла перед ним в ночной рубашке с кружевными лямками. На плечи был накинут тонкий просвечивающийся платок.
Андрей вдруг тяжело задышал.
– Борюсь с собой столько лет, а ты всё такая же желанная, – прошептал он. – Не могу я так больше. Я тебя арестовать должен, посадить в тюрьму, отправить в ссылку. А я всё спасаю тебя. Он вдруг коснулся плеча Евгеньки. Платок сполз на пол.
Купчиха молчала. Смотрела на него пристально.
Андрей наклонился, положил голову на Евгенькино плечо и заплакал.
– Помоги мне, Женька! Как забыть тебя? Ты же купчиха, враг моему строю, враг для моей страны.
Евгения погладила его по голове и прошептала:
– Я помогу.
Она слегка оттолкнула Андрея, встала на цыпочки и коснулась своими губами его губ.
Андрей прижал Евгению к себе.
– Какая ты тоненькая, нежная, – прошептал он. – Неужели все купчихи такие, как ты?
– Все-все такие, – ответила Евгенька.
Дом Прохора Леонидовича стоял как прежде. Только окна теперь не были завешены плотной тканью. На них висели белые кружевные занавески.
Во дворе за маленькой дворняжкой с громким криком и визгом носился ребёнок двух-трёх лет. Невысокого роста молодая женщина вешала бельё.
Она оглянулась и увидела Ивана. Подошла к калитке.
– Вам кого? – спросила она хмурясь.
Ивану стало не по себе. В мыслях он уже хоронил Прохора. Не ответив женщине, отошёл от калитки, с тоской вглядывался в окна.
– К кому пришли? – произнесла женщина.
– Приветствую, хозяйка, – очнулся вдруг Иван. – Ошибся я, видимо. Поздно пришёл. Жил тут мой друг Прохор Леонидович.
Женщина засмеялась.
– Жил? Да он и по сей день здесь живёт! Пойдёмте со мной!
Иван повеселел.
– А вы давно его знаете? – поинтересовалась женщина.
– С сотворения мира, – ответил Иван.
Она опять рассмеялась звонко. От этого смеха у Ивана на душе вдруг стало легко. Он взглянул на незнакомку: слегка прищуренные глаза,