заломила соболиную бровь, видимо, изумившись самому факту моего умения разговаривать. Далее изумление стремительно трансформировалось уже в возмущение моей же наглостью. Даже не попыталась осмыслить сказанное, Лимонка выдала тираду в духе профессора Преображенского. Мол, как смеет тут какое-то недоразумение в человеческом облике, не совсем ещё уверенно застёгивающее себе штаны, давать корреспонденту с ДВУХЛЕТНИМ стажем советы космического масштаба и такой же глупости!
После такой отповеди мне оставалось только с позором ретироваться.
И постараться как-то жить с этим дальше.
И работать бок о бок с Алёнкой.
Следующее столкновение «интересов» у нас с ней произошло примерно полгода спустя, когда я сам уже немного оброс журналистским «мяском» и чувствовал себя не совсем унтерменшем.
В один прекрасный день Алёнка пришла на работу не одна, а в сопровождении маленького горшочка, в котором чах замухрыжистый кактус, тут же водворённый ею на центральный из трёх компьютерных столов. Никак не объяснив своё действие, даже необходимостью защиты личного состава от вредоносного излучения ламповых мониторов, наша «звезда» заявила, что он, то бишь кактус, поживёт пока тут, и удалилась по своим делам.
Следующие несколько недель она появлялась в кабинете чрезвычайно спорадически, частично из-за командировок, но главным образом потому, что тусить Алёнка предпочитала с «равными» ей по статусу и степени таланта, то есть с редакторским и передовым журналистским составом, обретавшимся этажом выше. В нашем кабинете же теснились только так называемые «подставки под микрофон» – полдюжины девочек-первогодок и ваш покорный слуга.
Однако, несмотря на невысокий статус, свойственные всем людям чувства мы сохраняли. Одно из них, а именно обоняние, в эти недели страдало особенно сильно. Всё из-за кактуса. То ли по своей природе, то ли из-за того, что кто-то ленивый и не особо дальновидный повадился выливать в цветок остатки чая и кофе, аромат он вокруг себя распространял такой, что нахождение в кабинете стало чем-то сродни пытке. Мои товарки по несчастью несколько раз указывали Алёнке на данный факт. Та цокала языком, сочувственно качала головой, и клятвенно обещала в ближайшее время заняться решением проблемы, однако никаких действий не предпринимала. Меж тем мучительные дни складывались в недели, а те – в месяцы. По законам жанра мы все давно уже были должны «принюхаться» к этому кактусу. Однако жизнь диктует свои законы, и он с каждым днём вонял только сильнее. В конце концов я не выдержал обонятельного геноцида, и разрубил этот Гордиев узел. Взял да и выкинул кактус в ведро. Вместе с горшком. Все обитатели кабинета замерли в тревожном ожидании – взорвётся или нет Лимонка?
Какое-то время казалось, что никаких последствий этот шаг не возымеет. Алёнка всё-так же редко показывалась в кабинете, забегая один-два раза в неделю –