Не Степан, нет… Стефан что ли?
Голоса стали ещё ближе. Стефан инстинктивно стал оглядываться в поисках возможного укрытия.
– Ну да, кто ж ещё. Мой сынок говорит, тот никаких способностей не демонстрирует, валиком катится по жизни, что ж выйдет из него? Никакого толку не будет.
– Он и в секции никакие не ходит?
– Никуда. А Константин такой приятный человек, как-то и говорить ему что-то неудобно. Сын у него «принеси-подай».
Железная щеколда калитки щёлкнула. Стефан вскочил со скамейки, чтобы не попасться на глаза обсуждавшим его женщинам, и забежал за ближайшее толстое дерево.
Он выглянул. Они выходили. Обеих он видел много раз то в магазине, то у школы, то в лавке отца.
– Да, ну как говорится, кто-то же должен мести улицы, – хихикнула та, что была потолще.
– И не говори, – подтвердила вторая, сухопарая женщина, с обвислым лицом, похожим на морду старого шарпея. – Мать-то тоже непонятно кто и непонятно где. Ты про неё что-то знаешь?
– Не знаю, ни разу не видела. Наверняка, бросила их просто, вот и всё.
– Да уж, наверняка. Вот мальчишка и растёт как сорняк. Отцу-то, поди, некогда им заниматься. Еду надо добывать. Да и пусть болтается, шут с ним, главное, что наши ребята умные, талантливые, любо-дорого посмотреть!
Сердце у Стефана бешено колотилось. Его разрывали чувства: гнев, обида, отчаяние и желание доказать, что никакой он не сорняк. И опустошающее понимание, что никаких талантов он и сам у себя не нашёл.
Женщины пошли в ту сторону, где он стоял, вжавшись в дерево. Не желая быть обнаруженным он, сглатывая подступавшие от обиды слёзы, позабыв о наказе отца, рванул в чащу леса, подальше от всех.
Он бежал что есть сил, спотыкаясь о выступающие корни, пока не очутился на небольшой прогалине.
Стефан тяжело дышал. Наконец-то он позволил себе шумно всхлипнуть, зная, что никто его не услышит и не засмеётся над тем, что он, выпускник школы, позволил своим слезам течь из глаз. Сердце всё так же неистово колотилось.
Эти женщины не сказали ничего нового, но словно надавили на его самые больные мозоли: на ощущение себя пустым и неумелым, неинтересным, и на ощущение себя брошенным. Где его мать, кто она?
И хотя Константин всегда наотрез отказывался говорить на эту тему, по каким-то слухам Стефан узнал, что женщина, с которой жил его отец, в какой-то момент предпочла городскую жизнь и уехала, но Стефан даже не знал, была ли она его матерью. Несмотря на все уговоры, несмотря на хорошие и тёплые отношения отца и сына, эта тема так и осталась непробиваемой, и неизвестность мучила подростка.
А теперь ещё и эти разговоры.
Стефан присел на сухой мох, зло выбросил камушки, которые до сих пор так и лежали у него в кармане, взял в руки сосновую шишку и стал сжимать её в ладонях, пытаясь успокоиться.
Прошло десять минут, а может, намного больше, когда слезы на лице высохли и чувства притупились. Он по-прежнему не знал, что делать,