внутренний голос.
– Домой, – Петр окинул взглядом сцену примирения отдельно взятой ячейки общества, убедился, что никому ничего не грозит, и собрался садиться в машину.
– Ах ты, скотина! – птицы испуганно замолчали. Гостивший у Льва Артур присвистнул от восхищения. Ему для этой ноты распеваться надо было полчаса, а Карина на Сергея рявкнула без подготовки.
– Да что там еще? – обернулся Горянов. Бояринова самозабвенно лупила супруга по мощным плечам. Бежевой лаковой туфелькой.
– Я тут переживаю! Всю жизнь, можно сказать, перекраиваю! От выгодного предложения отказываюсь! А он! С какой-то! Где теперь репортаж о твоих похождениях искать? – истерика набирала обороты. Обвиняемого никто слушать не собирался.
– Риша, перестань! Я все объясню! – Сергей пытался остановить словесный поток и при этом не покалечиться. – Это не мое!
– Само собой! У тебя лапа 47-го размера. А это 36-й! Кто она? Сережа, скажи по-хорошему! – взгляд хорошего не обещал при любом раскладе.
– Откуда я знаю? – мужчина явно потерялся.
– Дожились. Мало того, что изменил, так еще и познакомиться не удосужился! Тебе не говорили в детстве, что с незнакомыми спать нельзя? – дружный гогот и бурные аплодисменты сбили градус. Карина вдруг вспомнила, что они с мужем не одни. Зрители наслаждались зрелищем на расстоянии, опасаясь последствий. Только начальнику службы безопасности было фиолетово.
– Кариночка, он, конечно, дубина, но деньги все в дом несет, – попытался успокоить фурию Горянов.
– Да что мне его деньги? – слезы полились ручьями. – Все вы, мужики, одинаковые козлы!
– Неправда, – возразил Петр. – У нас рога разные, – ответил на возмущенный взгляд.
– Петь, ну скажи ты ей. Я правда не знаю, откуда взялось это орудие пыток без каблука, и кто его хозяйка! – Сергей умоляюще смотрел на свою последнюю надежду.
Память услужливо показала на перемотке события вчерашнего дня, особо отметив момент, когда Петр на автопилоте поднял забытую на крыльце подъезда туфлю и зачем-то привез к Бояринову. Как это несчастье оказалось у Сергея, память не знала.
– Карина Сергеевна, правда не знает. Это моя туфля. Она мне дорога как память, – Горянов аккуратно забрал нежданное оружие из рук всхлипывающей Карины.
– Петр Иванович, а память о ком? – Воронов был явно заинтригован.
– О большой и светлой любви, – отбрил Горянов.
– Ну, про большую вы загнули. А вот про светлую очень даже похоже, – хитро улыбался Лева. Он четко помнил, на чьих ножках вчера эта туфелька была.
– Лев Максимович, если вам еще дорога грива, держите свои мыслеформы при себе.
– Понял. Молчу, – ответил Лев.
– Хорошего дня, господа, – Петр кивнул, – и дамы, – мило улыбнулся и сел в машину. – Олеся Владимировна, простите великодушно, что беспокою. Мне очень нужен Ваш компетентный совет, – через две минуты Горянов уже пожалел, что набрал именно Томбасову, однако совет был не только