на тот момент полковника Анри Клоделя собрались генерал-майор Морис Жанен, полковник Дюпон и подполковник Жан Шарль Ренуар. Опасаясь, что мне не удастся произвести требуемого впечатления, генерал Пелле сам подготовил предварительную сводку. Я зачитал, что получилось у меня. Мой текст показался слишком нейтральным, текст генерала Пелле, напротив, слишком тревожным. Я специально упустил из вида приказ фон Даймлинга. Если бы я его вставил, то неизбежно нарушил бы привычный для общественности стереотип, превратив новость в нечто похожее на мольбу. Она бы читалась так: „А как, по-вашему, тут можно сопротивляться?“ Я боялся, что людей собьет с толку такое изменение общего тона, и они поверят, что все пропало. Я привел свои доводы и предложил напечатать текст фон Даймлинга в газетах в виде отдельной заметки.
Мнения разделились, и генерал Пелле отправился за генералом де Кастельно, чтобы тот принял окончательное решение. Пришел генерал, улыбчивый, скромный, с хорошим чувством юмора, сказал несколько приятных слов о новом литературно-военном совете и просмотрел тексты. Он выбрал вариант попроще, придал больший вес первой фразе, вставив фразу „как и ожидалось“, которая несет обнадеживающий характер, и выступил категорически против включения приказа фон Даймлинга, но за то, чтобы передать его журналистам отдельной заметкой…».
В тот вечер генерал Жоффр, внимательно прочитав сводку, ее одобрил.
Через пару часов эти две-три сотни слов прочитают во всем мире. В результате в сознании людей нарисуется картина того, что происходило на склонах Вердена, и эта картина либо воодушевит людей, либо накроет лавиной отчаяния. И владелец магазинчика в Бресте, и крестьянин в Лотарингии, и депутат в Бурбонском дворце, и редактор в Амстердаме или Миннеаполисе должен продолжать надеяться – и в то же время быть готовым без паники принять возможное поражение. Поэтому сообщалось, что потеря территории не является неожиданностью для французского командования. Людям вкладывали в голову, что ситуация опасная, но не из рук вон. На самом деле французский генштаб не в полной мере был готов к немецкому наступлению. Не были вырыты вспомогательные траншеи, не проложены альтернативные дороги, не хватало колючей проволоки. Однако признание такой ситуации родило бы в головах мирных жителей образы, которые вполне могли из неудачи сделать катастрофу. Верховное командование, возможно, и было разочаровано, но все же взяло себя в руки. Наблюдая за схваткой разного рода фракций, обсуждающих компетенции офицеров, находящиеся в своей стране и за границей люди, полные неуверенности и лишенные того единства цели, которое присуще профессионалу, могли бы, погрузившись во все детали, упустить из виду саму войну. Поэтому вместо того, чтобы позволить людям действовать, исходя из всех известных генералам фактов, власти предоставили лишь некоторые из них, причем только в том ракурсе, который наиболее вероятно мог успокоить народ.
В этом случае люди, создавшие псевдосреду, знали, какова настоящая. Но через пару дней произошел