прикрывала своё дитя рукой, обречённо глядя на окружающих, как затравленный зверь, ожидающий смертельного удара. В этот миг девочка обернулась в сторону Роании, и титанида увидела большие голубые глаза ребёнка. В них не читался ужас и страх, девочке на вид было меньше двух лет. Ребёнку было любопытно происходящее вокруг. Она не плакала, не капризничала, дёргая мать, а вдруг нашла своими глазёнками стоящую во весь рост на повозке невысокую женщину в ярком пеплоне, выделяя её из толпы потенциальных покупательниц. Что-то щёлкнуло в сердце благородной титаниды, глядя в эти голубые глаза ребёнка. Внутренний протест против продажи, как скота людей, годами тщательно скрываемый от общества заставил её потянуться к мешочку с монетами под пеплоном. Она сунула туда руку, спешно наощупь отсчитала шесть монет и зажала их в ладонь.
– Эй, торговец! – крикнула она, покрывая шум толпы и указывая свободной рукой. – Четыре монеты за раба этого и за женщину вот эту с ребёнком её.
Громила разинул было рот. Такое было неслыханно, ведь женщину с малолетним ребёнком не купили бы даже за полмонеты, он хотел избавиться от них, дав в довесок к какому-нибудь удачно проданному рабу. Торговец был не просто торговцем, он бы военным и старшим захватнического корабля, ведущего отлов рабов в Ливиании и Арибии, но был алчен и злобен, особенно получив увечье в последнем походе.
– Шесть монет, – выкрикнул в ответ громила, – и забирайте их, титанида благородная.
Роания прекрасно знала таких, как он, знала их жадность и жажду наживы любой ценой. Много раз имея дело с такими торгашами, она и взяла с самого начала шесть монет Лучезарных Близнецов золотом, рассчитывая столь высокой ценой перебить любого желающего. Её поразили и этот огромный чёрный человек, и женщина, а особенно ребёнок. Другие четверо таких же грязных и одетых в тряпьё людей, которых превратили в рабов против их воли, она окинула взглядом, тут же поняла, что толку от них будет мало. Двое уже больны, а два раба либо сбегут и будут убиты, либо причинят новому хозяину вред. Их взгляд красноречиво об этом говорил.
Однако титанида Роания не была бы хорошей владелицей ткацкого дела, если бы не умела торговаться.
– Четыре! – громко сказала она, незаметно откладывая две монеты обратно в мешочек. – Четыре монеты и сейчас прямо. Денег столько не выручишь ты за них, а к вечеру кушать малышка захочет, и потратиться на неё тебе придётся. А быть может, заболеет она, имущество своё потеряешь вообще ты тогда. Больную не купит никто у тебя.
– Тогда со скалы высокой её скину, – ухмылялся громила здоровой стороной лица, – а ливианку эту в мужья не выданным на развлечение продам, ведь хороша она собой.
– Не продашь выгодно, ведь не девица она, а мать уже, – начиная немного злиться не от того, что хотела сэкономить, а от того, что не желала давать возможность этому громиле нажиться на торговле людьми больше, чем он