эльнора?
Айслин опустила голову, чтобы скрыть дрожь на губах. Преданные бирюзовые глаза пытливо заглядывали в душу, надеясь отыскать выстраданный, долгожданный ответ. Молчание становилось нестерпимым. Бегло улыбнувшись, она вскинула на Эйверета умоляющий взгляд:
– Вот-вот станет он мастером и воином. Обождешь еще немного, пока утихнут первые волнения, и я скажу ему?..
* * *
Холодное голубое небо было бледным. Изморозь в этот день так и не растаяла, и шаги сопровождались хрустом травы и промерзшей земли. Проследив взглядом за парящим над полем вороном, он приложил к губам бутыль.
– Наль, здесь есть горячее, – окликнул от костра Меральд.
Запрокинув голову, Наль позволил огненной воде пролиться в глотку, стиснул зубы, стараясь поменьше морщиться.
– Не прибегай к этому утешению слишком часто, – заметил, проходя мимо, один из старших воинов. – Иначе оно превратится в твое проклятье.
Наль закрыл глаза.
Они вынуждены были перенести помолвку. Молодой Фрозенблейд вскоре проявил себя как превосходный воин, и стал востребован на самых разных границах и полях сражений. Оживление орочьих контактов с троллями заставило умножить дозоры. По одному из городов путников не выпускали. В воздухе повисло глухое ожидание приближающейся бури. Он вернулся из похода всего на несколько дней, чтобы увидеть близких и снова вернуться в строй.
Как же затрепетало сердце, когда Амаранта кинулась ему навстречу! Влюбленные застыли совсем рядом, восторженно разглядывая друг друга. Она была еще прекраснее, чем до разлуки, и присутствие ее смягчало и успокаивало душу. Внимательно, заботливо, сверкающие глаза голубого хрусталя отмечали свежий шрам на его подбородке, чуть уловимую тень между бровей и заострившийся взгляд. Счастливо улыбнувшись, она доверчиво протянула Налю руку, и он готов был уже принять ее, но застыл, не коснувшись кончиками пальцев.
– Я теперь не тот… что уходил. Ты должна знать…
– Так происходит с каждым эльнором после первого боя. Это не делает тебя чужим или менее дорогим для меня.
Несколько мгновений он медлил, вглядываясь в бесконечно дорогое лицо, а потом закрыл глаза, осыпая ее руку жаркими быстрыми поцелуями.
Он надеялся обрести дома покой, но в мирной тиши исналорской ночи, нарушаемой разве что лаем собак и редким смехом подвыпивших гуляк, спать оказалось труднее, чем на земле в походе.
В ушах эхом звучали крики истерзанного воина, которого они с Дероальтом нашли за деревьями на опушке. Подбежав, Дероальт склонился над телом и торопливо расстегивал ремень, чтобы найти и зажать хотя бы одну пригодную для этого рану. Нанесший все эти увечья намеренно издевался вместо того, чтобы сразу лишить поверженного противника жизни. Какое-то время юноши безуспешно боролись с кровотечением. Травм было слишком много, одна хуже другой, и вмешательство только причиняло новые страдания. Все было алым – и руки по локоть, и ткани, и судорожно вздрагивающее тело,