все ярче, а исход «битвы» выглядел все неопределеннее. К моменту прибытия в штаб уже повсюду знали о том, что Жюль де Врис – находчивый герой, командующий доблестными воинами. Это был триумф иллюзии. Жюль, остававшийся в составе основных сил, понятия не имел, почему банальная встреча с итальянцами получила такой отклик. Генерал, позднее сообщивший ему о производстве в полковники, не расспрашивал о подробностях. Жюль тоже счел за благо помалкивать.
Элизабет не знала, что сыграло решающую роль: ее связь с генералом, переспать с которым она решила еще до отъезда мужа в Италию, или удача самого Жюля на поле битвы. Вообще-то, ее это не занимало; главное – желаемый результат достигнут. Генерал Делакруа быстро похлопотал о поощрении Жюля и с энтузиазмом поддержал его повышение в звании, дав понять Элизабет, что теперь станет присматривать за новоиспеченным полковником, беречь от превратностей воинской жизни и делать так, чтобы подворачивающиеся возможности доставались именно ему. Повышение в чине сопровождалось новым назначением на более сидячую работу в штабе Императорской гвардии. Это означало, что отныне Жюль будет служить в Париже и реже отлучаться из столицы. Элизабет это нравилось. Теперь муж сможет больше времени проводить с ней и Полем.
Элизабет ни на мгновение не считала свою связь с Делакруа адюльтером. Она не была неверной женой, а лишь проявляла житейский практицизм. Их первая встреча произошла в Отель-де-Виле, в генеральских покоях с шелковыми занавесками, мягкими персидскими коврами и великолепной кроватью под балдахином, оставшейся от эпохи Людовика XIV. Поначалу Элизабет охватил трепет, ибо она знала, что делает, вступая на неведомую тропу, полную опасностей. Бабочки в ее животе стремительно запорхали еще до генеральских прикосновений. И когда он впервые вошел в нее, она закрыла глаза и прочувствовала, с кем спит – с могущественным человеком, сидящим рядом с императором и командующим французскими легионами. От этого ее охватил жар; она пришла в неистовое возбуждение и совокуплялась как безумная. Длинные ногти Элизабет оставляли глубокие царапины на спине генерала, чьи постельные утехи никогда не знали такого вихря и ненасытности плоти.
Она продолжала любить Жюля, и ее любовь к нему не стала меньше. По сути, произошло нечто противоположное. Сейчас она ощущала близость к нему сильнее, чем прежде, сознавая, что играет ключевую роль в их совместных усилиях, направленных на его продвижение по карьерной лестнице. Она хорошо знала Жюля и подозревала, что он не обладает выдающимися воинскими навыками и что последние повышения по службе в большей степени обусловлены его способностью беспрекословно выполнять приказы, нежели его качествами стратега и полководца. В этом не было ничего плохого; вся армия держалась на выполнении приказов. Это лишь означало, что он может использовать каждую подвернувшуюся возможность для своего продвижения. Ее не смущало, что во всех местах, где решались вопросы, связанные с властью: от Тюильри до парламента и от императора