голову, чтобы увидеть меня чётко и ясно, кролика, оцепеневшего при виде лисицы.
Однако Мир не поднимает голову. Он задумчиво потирает нижнюю губу, начиная что-то записывать в блокнот, и морщинка между бровей у него становится глубже. Сначала я подумала, он учит какую-то лекцию, однако никто не учит лекции с такой больной страстью в ту же ночь, когда воскрешает ведьму, будучи поглощённым идеей настолько, что всё вокруг перестаёт существовать.
Никто, кроме того, чьё время, возможности и надежды на исходе. «Он и правда боится за свою жизнь».
Не думала, что когда-либо увижу подобные чувства в чьих-либо глазах помимо собственных. Это беспокоит и успокаивает одновременно, однако камень в груди, пришпиливший меня к месту, растворяется. Я юркаю к входной двери, толкаю её и закрываю за собой, не издав ни единого звука.
Свобода.
Спешу по лестнице на первый этаж, в сторону парадного выхода, украшенного витражным стеклом. Утренний воздух кусает холодом кожу, когда я выскакиваю на улицу, и я жалею, что не нашла шарф. Однако как только делаю вдох свежей свободы, мне тут же она нравится. В бездне не было ни воздуха, ни утра, ни вкусов и запахов кроме тех, которые я хранила в своих воспоминаниях – да и те тускнели словно радуга на небе, оставляя за собой лишь безликую пустоту. Словно тьма проглатывала всё в тот самый момент, когда я пыталась что-то вспомнить, сжирала моё прошлое, стирала меня из памяти всей вселенной.
Здесь же никто не украдёт мои воспоминания. Я помню улицу. Туман раннего часа мягко окутывает фасады старых зданий, и кажется, будто шагаешь по картине ожившего прошлого, где некогда ступали императоры и их величавые придворные. Поправив ворот украденного плаща, я бегу по самой короткой дороге, какая всплывает в сознании. Некогда терять время, нужно вернуться до того, как Мир заметит моё отсутствие.
Через туман и облака солнце с трудом достигает земли, а одинокие прохожие и водители, спешащие по своим делам, не обращают никакого внимания на девчонку, бегущую от судьбы. Тяжело дыша, через несколько минут я забегаю на площадь. Золотые купола собора бледно поблёскивают над головой, они огромные и не менее прекрасные, чем какими я их запомнила, а статуи ангелов с раскрытыми крыльями стоят вдоль их святых стен.
«Знаешь историю его архитектора? Его дух не способен покинуть святую землю, окружённую забором, но и в сам собор не способен войти».
«Я думала, проклятые не могут ступить на святую землю».
Интересно, если я попытаюсь войти теперь… смогу ли? Нет, не хочу знать.
Трава пачкает штаны пижамы, а влажная земля прилипает к ладоням, когда я опускаюсь на колени у стены собора и начинаю копать. Глубже, глубже, глубже. Почему я думала, что талисманы хотят быть похоронены глубже? Сердце замирает и тяжелеет, как идущий ко дну корабль врага, когда руки уже по локоть в земле, а я до сих пор ничего не вижу. «Нет, нет, нет…» Где она? Должна же быть здесь, должна! Никто не знал, где я спрятала свой последний шанс. Не знал даже…
Мои пальцы натыкаются на что-то. Ещё