убью я.
На этот раз никто не переглядывается. Между нами лишь повисает тишина. Странная, холодная, неопределённая тишина. Когда у меня были силы, мне не приходилось гадать, что чувствуют люди, а значит, не приходилось и задумываться об их намерениях. Я ощущала чужие сердца вокруг точно своё собственное, мне достаточно было прислушаться. Сердце – наглый предатель. Оно ёкает от воодушевления, стучит от страха и трепещет, пропуская удары, от счастья. Последнее состояние моё любимое: сердце спокойное и тёплое, жаждущее доверять. Так легко его убедить, так легко им манипулировать.
Теперь же я слепа перед этими сердцами, и мне приходится играть по правилам: вглядываться в лица и надеяться, что я не спутаю эмоции в глазах. Что же ещё я потеряла, не зная, что буду жалеть об утрате?
Когда я кошусь на Мира, он отводит свои серые, словно буря, глаза, отказываясь встречать мой взгляд, не давая даже возможности попытаться уловить его мысли. Беспокоится, что я испорчу тело Полины, если использую её руки для убийства? Или хочет убить виновника сам?
– Если ты и правда сможешь отыскать убийцу, – наконец отвечает Мир с вновь искусно бесстрастным выражением лица. Однако не говорит «да». И когда я полагаю, что разговор окончен и собираюсь залезть на заднее сиденье машины, Мир вдруг упирается ладонью в дверь, захлопывая её перед моим носом. – Ну уж нет, Огонёчек. Будешь сидеть спереди. Где я могу за тобой присматривать.
Клянусь, я и правда перережу ему глотку во сне, если он продолжит принимать за меня решения.
– Согласно статистике, – говорю сквозь зубы я, – вероятность получить смертельные травмы при автокатастрофе на переднем сиденье выше.
Уголки его губ дёргаются в дьявольской усмешке.
– Какая удача, ты уже мертва.
Мы выезжаем из старых кварталов, минуем мосты и новенькие блестящие небоскрёбы и прибываем в Берёзовую рощу на окраине города. Именно в этой роще нашли Джасну, последнюю жертву, и именно здесь я должна доказать свою незаменимость.
По зелёным дорожкам нам приходится пробираться пешком, потому что, очевидно, даже дорогим автомобилям не разрешено ездить по лужайкам. Аделард с Миром идут позади молча, однако я всё равно чувствую, как их взгляды сверлят мне спину.
– Ты всегда такая неразговорчивая? – интересуется Лаверна, шагая рядом. Она не пыталась заговорить со мной в машине, но сейчас её неугомонные попытки начинают надоедать.
– Всегда.
– О? – порыв ветра распахивает её плащ. Ругаясь, Лаверна закутывается в него получше.
Несмотря на то что уже поздняя весна, на улице всё ещё холодно. Погода в Сент-Дактальоне всегда капризная, как… как ребёнок, который знает, что родители где-то прячут печенье. Целый день может стоять пасмурная меланхолия, но дождь так и не пойдёт, или же может выглянуть слепящее солнце, которое через пару минут сменится ливнем. Прежде чем выйти из квартиры, я нашла в шкафу спальни кое-что потеплее: джинсы и свитер с воротом, за которым не видно мой кулон. Однако я так и