стилей, предметов и даже эпох!
Рядом с зингеровской швейной машинкой, которую продавала высокая худая старуха из "недобитых", краснощёкая кустодиевская баба с необхватным бюстом тонким визгливым голосом предлагала на выбор: "Пирожки с ливером!.. Горячие!.. С пылу, с жару, как с пожару!.. Шанежки с повидлом яблочным!.. Налетай, не зевай!.." У ног белого как лунь деда стоял чудом сохранившийся ещё с дореволюционной поры граммофон, из гигантской трубы которого Клавдия Шульженко не своим голосом пела про "синенький скромный платочек". А бок о бок с дедом молодой вихрастый парень без обеих ног, сидя на самодельной тележке, играл на трёхрядке "Вальс-бостон" и попутно торговал стаканами махру и россыпью папиросы "Север" сомнительного производства. "Молочко козье!.. Ото всех болезней полезное!.. Дарит людям здоровье железное!.." – тощая жилистая старуха, сама чем-то напоминавшая свою козу, старалась перекричать чёрную, сильно смахивающую на галку молодую женщину, которая низким, почти мужским баритоном обещала "снять порчу, сглаз, вернуть мужа, наказать разлучницу".
Павел Петрович растерялся. В своём отлучении от мирской жизни он вообще отвык от шума и суеты, приспособился жить спокойно, не торопясь, поэтому всё это шумноголосое многолюдье ошеломило его. Он стоял посреди кипящего вокруг него базара и, казалось, забыл, зачем сюда пришёл.
– Товарищ генерал, у нас всего десять минут осталось, – за то время, пока Павел Петрович приходил в себя, Влад успел сторговать у кустодиевской бабы пирожки со скидкой, раздобыл свой любимый "Памир" и теперь, довольный собой, торопил своего попутчика.
– Честно говоря, не знаю, что выбрать… Тут столько всего!..
– А я знаю, – Влад взял инициативу в свои руки. – У нас зима на носу. Так?.. Так. Стало быть, рекомендую преподнести Макаровне самый подходящий для такого случая подарок – тёплый платок, лучше пуховый, или шаль. Согласны? – Павел Петрович кивнул. – Тогда, за мной!.. Я тут одну тётку приметил. Именно то, что нам надо.
У ног Владимира Ильича Ленина, что возвышался посреди привокзальной площади и с грустью смотрел своими бронзовым взором на кишащий внизу человеческий муравейник, одиноко стояла седая усталая женщина и, безучастная ко всему вокруг, молча протягивала на раскрытых руках большой серый платок. Глядя себе под ноги, она думала какую-то свою очень невесёлую думу, а платок продавала так… между прочим.
– Мамаша!., – взглядом знатока Влад оценил предлагаемый товар. – Козий пух?
– Козий.
– Почём?
– Сколько дашь, – похоже, ей было всё равно. Предложи десятку, она без звука отдаст.
– Двести рублей хватит? – Павел Петрович достал из кармана деньги.
– Товарищ генерал, это как-то… даже слишком!.. – попробовал остановить его Влад.
– Куда так много, мил человек?.. – испугалась женщина.
– Значит, хватит, – Павел Петрович почти силой всучил ей две сторублёвки и, взяв платок, коротко бросил своему попутчику. – Спасибо,