Эмерик. – Мольдемон – не самая сильная тварь, как написано в манускриптах, но одна из наиболее мерзких.
– В этом нет никаких сомнений! – прорычал Балгрум, с ненавистью рассматривая извивающуюся личинку. – Мы найдём эту тварь и уничтожим.
– В тех же манускриптах сказано, что демон-мотылёк всеми силами избегает прямой схватки и всяческих рисков, – меланхолично продолжил жрец. – Её орудие – это личинки, которые она откладывает внутри людей. Благодаря им, она может видеть и слышать чужими глазами, а в нужное время – нашептывать им приказы. Странно, что она вдруг решила пробудить всех своих рабов, совершенно не к месту. Магистр Зертан оказался поблизости, и вся кропотливо собираемая армия её пешек пошла псу под хвост.
– Мы всё выясним в своё время, – твёрдо произнёс паладин и кивнул в сторону личинки, которая ещё извивалась на пинцете. – Ты так и собираешься рассматривать это пакость, жрец?
– Просто размышляю, – усмехнулся Эмерик. – Демон-мотылёк всегда чувствует, когда её личинку убивают. И она даже способна узнать, кто и где это делает.
– Пусть знает, – усмехнулся паладин, и осторожно забрал у жреца пинцет. С омерзением стряхнув осклизлую личинку на пол, он занёс над ней латный ботинок и опустил его, всем своим весом.
– Пусть знает. Пусть приходит, – медленно повторил Балгрум, размазывая внутренности пиявки по каменному полу Храма.
***
«Нерис» – тихий шёпот внутри моей головы был подобен шелесту ветра, касающегося молодых листьев. В нём была теплота, с которой солнце согревает землю, а мать напевает колыбельную своему дитя. Он был сладок, как мёд. Я вторил этому ненавязчивому шёпоту, мысленно повторяя песнь, в которой не было слов – лишь любящее тепло.
– Выходи. Двигайся, – шептал я. – Ещё немного. Ещё чуть-чуть.
Правое ухо терзала едва терпимая боль, из-за оцарапавшего меня хоботка демонической твари. Щекотка, которую я ощущал половиной черепа, буквально сводила меня с ума. Лишь титаническими усилиями воли мне удалось взять себя в руки, и я принялся ждать. Оставалось недолго.
Когда из моего уха высунулась голова крохотной личинки со слепыми чёрными глазками, я едва удержался от порыва схватиться за неё ногтями и вытащить наружу. Я мог банально оторвать ей голову, и тогда большая часть червеобразного веретена осталась бы у меня внутри. Оставалось лишь довериться силе своего разума. Пока что у меня получалось. Постепенно, терзавшая меня щекотка отступала. Из правого уха вытекало c мерзким хлюпаньем что-то скользкое, падая на пол. Только когда я понял, что все закончилось, я открыл глаза и с отвращением уставился на личинку, которая извивалась на полу.
– Мерзкая тварь! – не помня себя от гнева, я опустил ботинок на гнусное отродье.
Стоило мне слега надавить на подошву, тишину разорвал громкий и резкий крик, подобно тому, молния пронзает ночное небо. Хотя я слышал его только внутри своей головы, он разносился вокруг на сотни, если не тысячи метров. В этом крике была мольба, страстное