утомила
суета и крыши.
Дождь стучит уныло
в шиферный хребет…
перевалов нет.
«Сбросив на сосны…»
Сбросив на сосны
юбчонку розовую,
встало небо голое.
И в тело своё
бирюзово-звонкое
упруго впустило город
и замерло кротко.
А город совсем сонный,
серый,
кашляет подъездами,
встаёт
и едет сквозь бирюзовое
на работу.
Байкалу
Серое небо. Серое море.
Запах большой воды.
Ладонью закрываю небо,
спасаю землю от дождя.
Темно.
В котелке с чаем звёзды.
Берёза на берегу сгорбилась,
чернеет человеком…
А рассвет набросал в котелок
жёлтые листья,
они больше звёзд –
вестники большого холода.
Стою перед бесконечностью,
прижатый к скале.
Кусочек суши под ногами,
Байкал всё ближе, ближе,
он уже во мне.
И дождик –
мутно-печальное
моё омовение.
«Ночь…»
Ночь.
Балкон.
Пошла по спирали
моя сигарета…
В голое лето
канул огонь.
«Ты так молода…»
Ты так молода!
Платье тонкое,
грудь-недотрога,
ради бога!
Мои слова не мольба,
просто тревога.
«Туристке…»
Туристке
Что это?
Нервы, возраст?
Нет –
просто воздух –
прозрачный алмаз
выводит нежно и остро
морщинки у ваших глаз.
«В подворотне дрожат силуэты…»
В подворотне дрожат силуэты.
Набычась стоит темнота.
Вечер до негра раздетый
приковылял сюда.
Сел.
Чёрный.
Из скуки и мата.
Попробуй, насквозь пройди
этот проём горбатый
в серой бетонной груди.
Но мне очень надо.
Иду от страха чумной,
но молча и по прямой.
Иду за наградой,
топча ужливое «если»,
и вот
дошёл, слушаю
в сером бетонном месиве
окон жёлтые песни.
«Сытенькие…»
Сытенькие!
А ну,
пощупаю песней,
есть ли
у вас душа?!
Под лезвием
розовой плесенью –
жир!
Глубже!
Да нет ни шиша!
«Хорошо в Саянске…»
Хорошо в Саянске.
Не суетно.
Сосны воздух несут.
Уют.
Лес вправо.
Лес влево.
Суть города – молодость,
горсть домов на холме
и небо…
Да,
здесь