Это означало только сбросить груз лет, проведенных в таком беспомощном состоянии.
– Мне кажется, это не худшее, что здесь случилось, – прикрыла глаза Элиза.
– До вчерашней бури… – снова всхлипнула Селин, – мне казалось, что все здесь даже по-своему мило. Но если я останусь здесь… Я не хочу становиться той, что будет просто смотреть на…
Она закрыла лицо руками.
– Что в этом простого? – холодно спросила Элиза.
Это только кажется. И это только кажется, что махнуть платочком произнеся шесть слов благодарности над могилой – легкое дело.
Высший императорский суд привлекши и синод, и глав родственных Бенуа семей, и черт знает сколько взяток из недр канцелярии, обозначил рыцарей и участников ее последнего венчания, как культистов обманом пытавшихся проникнуть в род Бенуа с целью опорочить вековые союзы, заключенные во славу империи. Так что являться в официальном статусе на их могилы Элизе было никак нельзя. Да и оспорить решение высшей инстанции было фактически невозможно, если не перекладывать ответственность на всю ее кровную родню. Потому Элиза оказалась в неудобном положении. Взвесив все, она решила, что наилучшим вариантом было бы сделать так, чтобы оного суда вообще не стало, как и прилагающихся инстанций, кем бы они ни были. Ведь если стереть их с лица земли, она бы смогла официально посетить могилы рыцарей, сказать пресловутые шесть слов и взмахнуть траурным платочком. Любые другие варианты казались ей бесчестными попытками обойти правила самого скромного подобающего прощания со слугами умершими по ее вине. Элиза не придумывала эти правила.
Раз положено сказать хотя бы требуемые шесть слов, она скажет ровно шесть слов, не больше, но и не меньше, даже если для этого потребуется остановить солнце.
9
Расследование продвигалось неважно. Омытый ливнем, сверкающий в солнечном свете замок казался все более и более опасным и непонятным сооружением. Всюду царило ощущение подспудного «голода» обители, больше не занятой людьми. Место жило по своим канонам, имитирующим человеческие – все поддерживалось в порядке. Имелись и некоторые следы пребывания лорда (навскидку высоты в полтора раза больше человеческой и в пару раз большего веса), и едва заметные потертости от маленьких и больших твердых ножек тех, кто до сих пор считал себя прислугой, потертости от когтистых лап, там, где дóлжно было оставаться следам пальцев. И полное отсутствие следов запахов прислуги. Последнее было бы в чем-то и неплохо, но в совокупности с прочим, замок выглядел, как совершеннейший гиньоль-макабр – как одетый в шелка, залитый изнутри щелочью и тщательно навощенный снаружи труп, которым двигали за ниточки. Дополнительной пикантности добавлял тот факт, что этот труп замка был по-своему действительно жив.
Задача закрепиться в Запретных Землях с каждым новым открытием казалась все сложнее. Но пока не невозможной. У Элизы вовремя хватило ума хотя бы прекратить изучать геральдику.