именно к моему появлению в части.
Успокоенный этой мыслью и мирной картиной летнего дня, я смежил глаза…
Я стоял в очереди за водкой и размышлял, как же ее донести?
Возить прямо в ящике в общественном транспорте – это, пожалуй, чересчур. А никаких пакетов я с собой не прихватил. Да и разбить такую хрупкую тару в автобусной толчее можно запросто.
Можно бы было взять такси, но денег у меня в обрез.
Пока дошла моя очередь, я решил проблему.
Я рассудил так: сам я такое количество водки – бутылку – по причине своей молодости и неопытности не освою. Руководитель группы Мария Захаровна тоже в силу своего возраста – но уже пенсионного – тоже вряд ли одолеет такую дозу.
Поэтому я взял восемнадцать бутылок и за оставшиеся деньги прокатился на такси.
Сборы были в полном разгаре. В автобус заносили свертки, кули и сумки.
– Мяч, мяч взяли? – надрывался Тюкин.
– Взяли.
– А что будем делать мячом?
– Играть. Мужчины – в футбол, женщины – в волейбол.
– Одним?
– Ну да.
– По очереди?
– Вместе.
– По каким же правилам?
– А без правил. Кто как умеет. Мы же едем отдыхать, а не работать.
– А ты играть в мяч умеешь?
Ко мне подошла Лариса. Она многозначительно улыбнулась и положила руку на мое плечо.
По моему телу пробежала крупная дрожь…
– Ты что здесь делаешь?
Меня трясли за плечо.
Я открыл глаза. Надо мной склонился капитан, замполит танкового батальона, где размещалась наша ремонтная команда.
– Спишь?
– Никак нет, товарищ майор! – быстро вскочил я на ноги.
– Я еще не майор.
– Будете! – нахально заверил я. – У вас и голос командирский и стать.
– Ладно, ладно! – засмущался тот. – А почему глаза припухшие?
– Плакал и скорбел.
– О чем?
– Дембелей жалко. Прапорщик приказал вырыть яму под новый сортир размером три на четыре и два глубиной. Конечно, я умру, но вырою. Но когда…
– А при чем здесь дембеля?
– Он грозился не отпускать их домой, пока не будет готова эта злополучная яма.
– А что же ты один?
– Разве дедов заставишь работать?..
– Да ситуация!.. – задумался капитан. – Ладно, делай разметку.
Минут через десять личный состав танкового батальона выстроился на месте моего будущего триумфа. Замполит произнес пламенную зажигательную речь.
– Товарищи бойцы. Перед вами стоит задача огромной важности, большого политического значения…
Это был настоящий оратор, трибун. Глаза его горели. Слова изливались из него непрерывным потоком, словно лава из огнедышащего вулкана.
Я стоял в стороне, гордый от мысли, что это именно я разбудил это чудо.
Брошенные в почву, унавоженную словами и орошенные пафосом речи, семена не пропали даром.
Они