из зала. Я подумала минутку – и за ним. Он уже одет и нас ждет.
Петровы идут к метро.
– Шварца там близко не было! – заявляет Петр Гаврилович. – Жалко, что Илюшу с собой не взяли.
Покрутившись у «Гостиного двора», проинспектировав Невский – давно не были, – Петровы спускаются в метро. Повсюду театральные афиши, афиши, афиши!
Петр Гаврилович хохочет и указывает на рекламные плакаты банков, агентств недвижимости, юридических контор, а на них: уроды, уроды, уроды. Алевтина вспоминает статью, которую прочла недавно. Там было сказано: всегда берите инициативу в свои руки – в любых решениях, самых, казалось бы, незначительных – куда пойти и что делать.
«Отстань, Тень», – отмахивается Алевтина и вспоминает, что пакетик с дорогущим печеньем из Елисеевского повесила в театральном туалете на дверной ручке. Дарья любуется своим печальным отражением и красными сапожками у девушки напротив. «А все же странно, – думает она, – раньше спектакль был лучше».
У выхода из метро таджикские женщины продают молодую турецкую картошечку размером со сливу. Петровы покупают картошку, помидоры, селедку и идут к своему дому, ветер сбивает с ног. Все ужасно рады вернуться домой.
– Ой-ой! – кричит Тимофей. – У меня клещ в ботинке!
Перед светофором скрючило бомжа. Он встал на четвереньки раком посреди тротуара и смотрит с вызовом на Петровых, и харкает вокруг себя, и кашляет.
Петровым осталось перейти улицу полярника Седова и тогда, уже точно, у них все будет хорошо.
ОРКЕСТРОВАЯ ЯМА
Фокинский Гамлет в Александринке.
Посмотришь, подумаешь, может и правда, не было тени отца, подшутили друзья – Гильденстерн с Розенкранцем, посмеялись над пьяным Гамлетом.
***
Пончики в меду, в сахарной пудре, какао. Каски и кровавые черепа в «Телеграме». Вы за мир или за наших? Трое в метро держатся за руки, хохочут, слушая юного баяниста с бритым девичьим затылком. «И я по шпалам, опять по шпалам иду домой по привычке», – подпевает одна. Друзья смеются:
– Ты че, знаешь эту песню? Че это вообще?
Екатерина в сквере держит луну на скипетре. Вельможи в лосинах жеманничают у нее под юбкой. Голуби. Девочки с последним «Макдональдсом» в разноцветных ногтях – розовые, фиолетовые, зеленые. Галка застыла на корке льда, вперилась синими бусинами в никуда. Черная шерстяная земля в проталинах. Художники на раскладных стульчиках среди носатых, губастых, ушастых шаржей лопают сосиски в тесте. У «Гостиного» переминаются киборги в черных шлемах и жмутся обыкновенные менты в салатовых жилетах. Вечные питерские пончики с какао. Сортир – сорок рублей.
***
Гамлет 16+. За что? Запустил разок руку под юбку Офелии. Либеральный Горацио из зрительного зала эмпатирует Гамлету и в самый ответственный момент, приплясывая в красных наушниках, линяет в свой Виттенберг – туда ему и дорога.
Сто восемьдесят