потом взглянула на Андрея, и Анохин онемел на мгновенье: так она была похожа на Лизу, его первую страстную любовь. Вероятно, Лиза такой же бы стала, если дожила бы до ее лет.
– А вам что? – не дождалась от него заказа, спросила Анюта.
– Мне тоже, – быстро буркнул он, сильно смущаясь.
– Со дна пожиже? – усмехнулась Анюта, произнося слова неожиданно медлительно.
– Можно и сверху…
Анюта налила тарелку до краев.
– Ишь, как молодому наливает! – пошутил Матцев. – С верхом!
Андрей осторожно взял из рук девушки полную тарелку, но, опуская на поднос, невольно наклонил на одну сторону, обжег пальцы и быстро поставил, расплескав суп. Анохин всегда, когда был озабочен тем, какое впечатление он производит на окружающих, терялся, становился неуклюжим.
– Осторожней, суп горячий! – посочувствовала Анюта.
– Ты уж прости его, – сказал Матцев. – Загляделся на тебя! Помнишь, как я тарелку на пол уронил, когда тебя в первый раз увидел?
– Трепло! – засмеялась Анюта. – Проходите, не задерживайте других, болтуны!
Девушка почему-то и смущенно молчавшего Андрея записала в болтуны.
Вечером Матцев потащил Андрея в клуб, в кино, а после сеанса Наташа, девчонка Владика, пригласила обоих к себе.
В мужском общежитии вахтера не было, а в женском в каморке у входа дремала седая старушка с пуховым платком на плечах.
– Привет, бабуля! – сказал ей Владик весело. – Пропуск показать?
– Иди, иди! – нарочито сердито ответила старушка.
Андрей понял, что Матцев здесь частый гость.
В комнате, куда без стука они вошли, на кровати лежала девушка с книгой. Едва дверь открылась, она поднялась, поправляя цветастый халат. Взглянув на нее, Андрей растерялся, почувствовал себя неловко, вспомнив расплесканную тарелку с супом. Это была Анюта. В длинном халате она показалась Анохину еще милей, чем в столовой.
– Анюта, ты будешь извиняться перед человеком? Иль нет? – сразу же заговорил Владик своим ироничным тоном.
– Перед кем это? – снова как-то медлительно, растягивая слова, спросила девушка.
– Как перед кем? Из-за нее человек обварил пальцы, а она и в ус не дует! Может, теперь ему ложку держать нечем!
– Хорошо! – засмеялась Анюта, взглянув на Андрея. – Завтра я его сама с ложечки кормить буду!
– Везет же людям! – вздохнул Матцев.
Ночью Анохин долго не засыпал на новом месте, думал о Владике, об Анюте, поражался тому, как она похожа на Лизу, вспоминал весенние вечера в лесу на берегу Цны, на поляне, где часто играли в «горелки». Лиза была всегда подвижна, весела, озорна. Тонкий голос ее, радостный смех, счастливый оглушительный визг стояли в ушах Андрея. Вспоминал ночной костер на той же поляне, песни под гитару Чиркунова, снова с мучительной тоской пытался понять, какую роль сыграл Михаил в смерти Лизы. Не он ли погубил ее?
С этих пор, встречая на улице или в столовой Анюту, Андрей всегда здоровался с ней,