нежное томление, хотелось прикоснуться, погладить, приласкать эту милую, наивную, много уже пережившую девчонку. С грустью вспомнилось, как он страшно страдал, когда она его отвергла, не захотела прогуляться с ним по ночной улице деревни, убежала, бросив торопливо, испуганно, чтоб он не бегал за ней больше, оставил ее в покое. Та лунная теплая ночь явственно представилась ему, он увидел черную длинную тень от телеграфного столба, возле которого он остановил Наташу, увидел, как нереально быстро побежала она к избе, и черная тень скользила по траве следом за ней, а он оглушенный, раздавленный ее жесткими словами, стоял и смотрел ей вслед.
– Ой, ой! Подрались! – воскликнула Наташа и, отставив бокал, впилась в экран, где хоккеисты молотили друг друга кулаками, а полосатый судья расталкивал их, распихивал, пытался унять. – Разве это можно? – взглянула Наташа на Игоря. – Ой, смотри, у него кровь! Губы разбили…
– В хоккее можно, – спокойно сказал Игорь. – Там запросто зубы выбивают. В каждой команде есть игроки-забияки, которые обязаны затевать драки.
Он начал рассказывать об условиях игры, об ее тонкостях, об игроках, об их специализации на площадке. Иногда он останавливал кассету, возвращался назад, прокручивал заново некоторые наиболее интересные моменты, показывал удачные силовые приемы, финты, броски. Наташа постепенно начала различать игроков, увлеклась, принялась болеть за «Колорадо», в которой играл Сергей Малахов. Кстати, в этом матче «Колорадо» выигрывала, но выигрывала с минимальным счетом. Неясно было, сможет ли она удержать победный счет. Игорь прекратил останавливать игру, перестал комментировать, искоса любовался Наташей, ее горящими глазами, восторгом, ее страстью. Они незаметно для себя выпили по два бокала коктейля. Наташа забыла, что ее подло бросил банкир, о недавней жгучей обиде, горечи, ненависти к нему. Она не отрывалась от экрана, вскрикивала, подпрыгивала в кресле, когда игроки «Колорадо» забивали гол. Особенно велик был ее восторг, когда гол забил Сергей Малахов. Игорь в это время вдруг почувствовал некоторую ревность к игроку из-за того, что она так восхищается им. А когда «колорадцы» оставались в меньшинстве, уходили в глухую защиту, и соперники прижимали их к воротам, Наташа замирала, с напряжением впивалась своей рукой в руку Игоря, которую он держал на подлокотнике кресла. На последних минутах матча она, забывшись от возбуждения, не отпускала его руку ни на секунду. Когда игроки «Колорадо» вскинули руки, радуясь победе, высыпали на лед всей командой, и Наташа с сияющими глазами зааплодировала им восторженно, Игорь повернулся к ней, обнял за плечи и не удержался, притянул к себе, быстро чмокнул в щеку, отстранился и спросил:
– Ну, как?
– Ой, во мне все дрожит… Давай, еще по коктейлю.
– Как ты была великолепна в своей болельщицкой страсти. Страх!
– Ты думаешь, я ему понравлюсь?
– Без сомнения… Пошли, я тебя научу коктейль делать, – взял он ее за руку и поднял с кресла, но тут же не удержался, обнял и стал быстро целовать ее лицо, щеки, губы. Она отвечала ему.
7
Опомнились