деле?
– Ты – загробный Магистрат, вроде Радаманта, только мелкого ранга, – не моргнув глазом, сказал Цезарь. – Воистину, себя ты не ведаешь, раз боишься умереть…
– Это брат Миноса, что ли? – проявил знания Андрей Петрович.
– Он самый, однако, Минос судит, а Радамант, как ты, на пересылке загробной судьбы жребии сортирует.
– Выходит тут еще не Ад, а что-то вроде предвариловки и доследования, если судейскими пользоваться словами. Чем же я могу тебе помочь? – сильно задумался Андрей Петрович. – Я ведь ничего не могу, на самом деле.
– Как же ты тогда узнал меня? – поразился Цезарь. – Так не бывает: если узнал – значит, можешь! Мы с тобой раньше не встречались… Я бы вспомнил…
– У меня только сегодня открылось новое зрение, – застеснялся Андрей Петрович.
– Вот оно что… – задумался посетитель. – Себя ты, выходит, только рассматривать начал.
– Вот ты говоришь “загробье”. И я – Радамант, то есть мертвец уже! Откуда страх смерти тогда? Если уже все свершилось?
– А что может быть ужасней, чем вдруг очнуться мертвым среди таких же мертвых, их липких чужих кошмаров, благих намерений и правдолюбия бездушных тел? Отсюда и страх – разоблачение истины такой жизни – очень страшит.
– Да, – согласился Андрей Петрович, – я сам заметил, не любят большинство про смерть толковать.
– Естественно, в доме повешенного о веревке не говорят.
– Где же не повешенные? Люди, настоящие, как их сыскать?
– А что им тут делать? – засмеялся Цезарь. – Для жизни – жизнь. Для мертвых – загробье.
– А ты, как же ты попал сюда, Цезарь?
– Не ведаю я, Магистрат. Знаю лишь одно – втолкнули незаслуженно и заперли дверь! Отопри мне, Страж, засовы!
– Хочешь я тебя в Италию отправлю или Британию? – предложил Андрей Петрович. – Я это могу сделать, хотя, конечно, и нарушая…
– Сошел ты Страж с ума! Тут мертвые только правят, а в нонешней Британии или Италии – они ведь Царствуют! Не смены географии, иной прошу я жизни, досрочно!
– Отсюда досрочного нет освобождения, – тихо сказал Андрей Петрович. – Все пожизненное отбывают заключение, и я не слыхал, чтобы кто-то выбрался раньше иль был помилован.
– Ты не знаешь, Чиновник, – еще как выбирались!
– Я не слыхал, – сказал Андрей Петрович. – Если по-человечески рассуждать, то нет другого пути отсюда, как только через смерть. Люди надеются на знание, конечно, в Науку верят, что приоткроет Наука запертые врата, но это все лишь в виде надежды. Я сам ищу спасения, – добавил, понизив голос, Андрей Петрович.
Поглядел на него Цезарь.
– Не мне тебе про спасение рассказывать, – произнес он загадочные слова, – когда ты у самой главной возможности поставлен.
– Какой такой возможности? – совершенно искренне был поражен его словами Андрей Петрович.
– Это ты сам должен открыть для себя. Там, где твоя Смерть – наша жизнь только начинается! Ты сейчас мне помоги. Не можешь спасти меня