минут пятьдесят, и того меньше по ночным пустынным дорогам, приедет, все спать ещё будут. И как он на дачу прорвётся? Ключей ни от калитки, ни от дома у него нет, Елена постаралась. Не барабанить же в двери. И своих перепугаешь, и всю округу перебудишь, собаки забрешут…
Шорин опять лёг, укрылся одеялом.
И тут новая идея взбрела в голову. В детстве каждое лето проводил он на даче у деда с бабкой. Дача эта, вернее дачный посёлок притаилась среди леса, неподалёку от Одинцова, уютного подмосковного городка.
Время, проведённое на даче, Шорин всегда считал лучшим временем детства. Когда деда не стало, одно серьёзное ведомство забрало дачу себе, потому как дача и принадлежала этому серьёзному ведомству.
С тех пор, как Шорин провёл там своё последнее лето, минуло более тридцати лет. И теперь подумалось, а не съездить ли ему туда? Столько лет думал об этом, да всё дела не пускали. А теперь – отпуск, отличная возможность осуществить давнюю мечту. Времени – вагон и маленькая тележка. Пока доедет уже рассветёт: июньские ночи короткие. А из Одинцова сразу в Малаховку, как раз тогда и сынишка, и Ирина Викторовна уже проснутся. Идея?
Из дома Шорин вышел затемно. Сквозь синюю небесную шаль ещё только-только начинали просачиваться бледные как воск капельки рассвета. Было тихо. Горели фонари, под которыми роилась мошкара. Шагать Шорину пришлось до соседнего дома, вытянувшегося вдоль улицы – рядом со своим домом припарковаться он не смог, всё было занято.
Выехав на Первомайскую улицу, притормозил в раздумье: куда? На кольцевую или через центр? Решил – через центр, той дорогой, которой его прежде возили на дачу. Новый Арбат, Кутузовский, Можайское шоссе, а там уж и Минское…
Дорога была почти свободна, Шорин летел с ветерком, правда у постов ГАИ на всякий случай притормаживал.
Через несколько километров свернул с шоссе на неширокую асфальтовую дорогу, которая должна была вывести его к дачному посёлку. Дорога слегка петляла, по обеим сторонам её стоял лес. Тут были и стройные белотелые берёзки, и жёлто-зелёные стволы осинок просвечивали сквозь трепетные листочки, и пышные разлапистые ели, и высокие, стройные сосны, кроны которых, казалось, задевали за облака. Лес то подбегал к самой обочине, то отступал за неглубокие канавки, шедшие вдоль дороги.
Совсем уже развиднелось, солнце, словно встав на цыпочки, выглянуло из-за макушек высоченных сосен. Шорин заволновался, но теперь волнение это было понятно, он ехал на свидание со своим детством! Самой малой малости было достаточно, чтобы воскресить в памяти давно и вроде бы прочно забытые события, разговоры, знакомые когда-то лица…
Ребятни в посёлке, той, что годами была вровень с Шориным, хватало. Тотчас вспомнился Сашка Татаров, парнишка с русой, падающей на глаза чёлкой и торчавшими как локаторы ушами. Другой Сашка – Поляков, худой и сутулый, как старый дед. Андрейка Пендриков, по прозвищу Пендрик, большеголовый задумчивый мальчик, неумелый врунишка Виталька Кучеренко, кругленький и неловкий мальчуган, во всех играх бывший последним…
Были