тебя. Пилар чуть не плакал, говорил, что ты ушла за травами для Кела утром и не вернулась. Ох, ждет тебя взбучка от старосты, это уж точно… Где ты так изгваздалась?
– В реке, – устало пробормотала травница. – В воду упала. Пока вылезала, перепачкалась вся.
– А с рукой что? – Подруга кивнула на повязку.
– Порезалась о камни. Ничего, заживет.
– Зачем ты в лес полезла?
– На равнину, – поправила Мита. – Слышала же – за травами. Келар заболел, а у меня ничего не нашлось, что, бросать его, что ли?
– Почему со старостой не поговорила? – Голос у Зеры зазвенел – она начинала злиться. – Мита, честное слово, иногда я совершенно не понимаю, что у тебя на уме. А если бы волколюды пришли? Они бы живьем тебя сожрали!
Травница вспомнила янтарный взгляд волколюда. Он не желал ей зла. Иначе бы бросил в реке или загрыз, когда она попыталась от него убежать. Но вот что произошло потом, она совершенно не помнила – только что упала и ее придавили лапой. Руки почему-то до сих пор помнили странные ощущения: что-то теплое и жесткое, словно шкура животного, которая лежала на горячей печи.
– Не сожрали бы…
– Это уже не смешно! Одно дело, когда ты говоришь, какие волколюды якобы хорошие, и совсем другое, когда ты лезешь к ним в пасть…
Зера не выдержала – упала на скамью и заревела. Мита даже растерялась.
– Эй, ну ты чего… – Она привстала и обняла подругу. – Со мной все хорошо. Вот я – живая и здоровая! Подумаешь, руку о камни расцарапала.
Зера завывала и всхлипывала, уткнувшись в плечо травницы. Потом она отстранилась и вытерла раскрасневшийся нос рукавом.
– Не делай так больше, ладно? – попросила она тихо.
– Не буду.
Зера кивнула, потом подскочила со скамьи и выпрыгнула за дверь, к кадке с водой – умыть лицо. Оставшись одна, Митьяна подтянула саднящие колени к подбородку и съежилась. Подруга достала ей чистое платье, помогла оттереть лицо от грязи, вытащить траву и ветки из волос и переплести косу.
Лукошко с травами стояло чуть поодаль, у порога. Мита осторожно сползла с лавки и потянулась к нему. Под наспех собранным букетом лежали ягоды костяники, где-то пару горстей. Негусто, но Келу на настой хватит. Главное, что ягоды не потерялись, пока она валялась без сознания. Травница еле слышно перевела дух.
Ее рука скользнула по ручке корзины. Она была неровная, слегка приплюснутая – раньше ее было удобно держать, но теперь она царапала руку. Травница провела большими пальцами по небольшим вмятинам и вдруг сообразила, что они походили на следы от зубов.
Значит, тот волколюд вернул ей корзину. Может, он принес ее поближе к равнине, чтобы деревенские нашли? А перед этим приложил лапой по шее, чтобы она потеряла сознание и не шумела… Что вообще было у него на уме?
Грязная одежда лежала в углу, в кадке. Вытащив юбку на свет и приглядевшись, травница нашла на ткани рыжеватые волоски, жесткие и грубые. Шерсть. Все платье было в шерсти, как будто волк повалялся на девушке, или же она на нем.
– Ты как,