не обращать внимания на помосты, аккуратно продвигался сквозь толпу, следуя за Сентой. Оба недавно пришли в город и, разместившись в первом попавшемся трактире, сразу отправились на рынок.
Накануне Рума долго выспрашивал у Сенты всё об Играх: как они проводятся, как назначают игроков, как на это реагируют купцы, какие правила и какое вознаграждение. Бывший раб знал очень мало, но выходило, что игроки должны записаться на участие. А писарей следовало искать на рынке.
– Разве нет какого-нибудь специального места? – спросил Рума, когда они только прибыли в город, узнав, что нужно идти на площадь.
– Нет, господин. Как я понял, по мнению властей, не все купцы обрадуются, если их рабы будут участвовать в Играх. Поэтому, чтобы они не могли препятствовать, писари приходят прямо на рынок и обходят всех рабов, набирая нужное число игроков.
После этого, быстро перекусив: мальчишка порывался скорее идти искать; они направились в центр города, слившись с огромной толпой, перемещавшейся по всему рынку.
Кого тут только не было: множество купцов и торговцев, сравнивающих товары и присматривающих помощников среди рабов, дворяне, нуждавшиеся в новых слугах, городские стражники, сновавшие между людьми в поисках сбежавших от их зорких глаз бандитов, кучки наёмников, потерявшие в очередной стычке слишком много своих, зажиточные крестьяне, уже не способные справиться с хозяйством самостоятельно, моряки, ищущие сильные руки для гребли, пара пограничников с севера Кайги, видимо пришедших к выводу, что лучше отдать великанам рабов, чем себя, маги, надеющиеся отыскать среди длинных помостов себе подобных, даже пара гномов, зачем-то пришедших смотреть на людей, бормоча в бороды. Все они толкались, переругивались, бродили от помоста к помосту, цепко оглядывали каждого невольника, старались снизить цену или бросались обвинять друг друга в жадности.
Уже через короткое время у Румы болела голова, нос отказывался различать запахи, а в ушах, казалось, навсегда угнездился жужжащий гул. Приходилось держаться подальше от помостов и идти строго посередине прохода между ними, остерегаясь купцов, которые норовили потянуть каждого за собой, и продемонстрировать товар. Он так же старался ни на кого не налететь: народ подобрался совсем разный, и, если с наёмниками или крестьянами можно было мирно разойтись, то напоровшись на мелких воришек или дворян можно было не досчитаться кошелька или схлопотать множество обвинений в свой адрес, и ещё неизвестно, что из этого хуже.
Рума медленно двигался и зорко следил за Сентой: в таком столпотворении можно было легко разминуться, а дать купцам возможность снова схватить парня, он не хотел. Приходилось ещё и вглядываться в лица встречающихся торговцев, каждый из которых мог оказаться бывшим хозяином юноши. Рума порадовался своей хорошей памяти на лица, поняв, что отличить одного купца от другого очень сложно из-за одинаковых для большинства лысин и тучности. Но не только купцы заставляли его нервно напрягаться. Повсюду было слишком много богатых воинов