здесь они лишь функции, которые можно и не объявлять. В пару нажатий любая программа будет очищена, останется только надоедливо мигающий курсор, напрашивающийся чем-то разродиться, что-то создать, воплотить в жизнь волю того, кто им управляет. Тот, кто программировал этот город, давно оставил свой проект, не потрудившись напоследок удалить уже написанное. В проекте остались повисшие мёртвым грузом вводные, без конца вызывались глобальные функции, а в них отрабатывали нескончаемые циклы люди-функции, и от перегрузок программа непрестанно сбоила. Ещё один день, ещё одна ночь, снова работа, когда-то зарплата, растратить до следующей, ждать новой, ну и желательно немножко отложить, сохранив хотя бы иллюзию возможности из этого цикла вырваться.
За окном ревело и стенало небо. Капли, соревнуясь в физике, спешили вниз по стеклу. Кто-то из коллег сотрясался – цикл пошёл не по плану: шаг с перекуром придётся пропустить. Литрами по глоткам лился кофе, душная от людских испарений комната звучала стрекотом клавиш и редкими, но агрессивными возгласами, не обращёнными ни к кому конкретному и растворяющимися в тишине. Кто-то из соседнего отдела ввалился в кабинет и, как гром, разверз тишину объявлением. Последний день, чтобы сфотографироваться на документы, звучало оно. Все, кто ещё не успел, немедленно, нет, НЕМЕДЛЕННО, пройдите к @#$%& и сфотографируйтесь. Безликий остался безмолвен, не оторвал взгляда от экрана, на лету отфильтровал лишнюю информацию.
Безликий давно сжёг все детские альбомы, затёр своё лицо на фотографиях в рамках, обнулил хранящееся на жёстком диске. Мамаша поначалу ревела медведем, потом как-то поутихла, а позднее совсем перестала с ним разговаривать. Безликого это не беспокоило, он твёрдо вознамерился извести своё лицо. Оно принадлежит ему и только ему, уйдёт из мира с его смертью. Оставалось разобраться с десятком-другим сайтов, где валялись архивные фотографии, на которых он по юному недоразумению имел место присутствовать. Несколько Безликий уже хакнул, остальные были на очереди. Каждый такой сайт становился маленькой безрадостной победой на пути исключения себя из замкнутого на самом себе русла жизни.
Все эти фотографии лишь запечатлевали образы, преисполненные сиюминутным величием, недолговечным великолепием. И это вовсе не то, о чём стоит помнить, когда речь заходит о людях. Это не эмоции, не поступки, не слабости – по таким гримасам нельзя узнать человека. Просто статуя, лепленное изваяние, а спустя годы – тень прошлого, оставшаяся силуэтом пыли после ядерного взрыва. Ничего живого, ничего настоящего. Безмолвный, искусственный, фальшивый образ, принятый ради удачного снимка. Когда-нибудь Безликий уйдёт, уйдёт насовсем, мысль застыть в вечности в виде поддельной крупицы личности терзала его разум.
II
В ту ночь с крыши снова упал человек. Огонь, разожжённый в бочке и бросающий ржавые всполохи в воздух, напоследок мимолётом осветил его