и застыли он и она, смотря друг на друга. Как Афродита, даровавшая людям любовь, душа Астры, терзаемая потаёнными муками, жертвовала собой ради существования этой любви. Тонкие пальцы и маленькие ладони девушки прикасались к уже посиневшей скуле, но никакой боли не чувствовалось, лишь нежные движения напоминали Афанасию о том, что он всё ещё жив и может что-то чувствовать. Сашка тоже не двигался, но в глазах его зияла зависть, не нравилась ему Астра, но и упускать великолепный трофей ему тоже не хотелось, тем более сдать перед таким как Афоня. «Ну уж нет», – думал подлец, единственное на что он был способен сейчас, лишь глядеть на нежность, излучаемую застывшими.
– И всё же, я не буду благодарить, – безразлично сказала Астра, убираю руки от лица парня.
Он лишь улыбнулся, а в глубине души желал, чтобы она продолжала молчать, водить пальцами по лицу и задевать немного поросшие грубыми волосками виски, снова придаться мечтаниям не вышло, Сашка стукнул его по плечу и поинтересовался, а что же делать дальше:
– Не знаю я, – короткий ответ был слишком ожидаем, – но, думаю, не исключат же нас с ним, – его взгляд упал на парня, к которому прилипла толпа однокурсников, но Афоню смешило его лицо: одна раздувающаяся ноздря сопела, а другая была заткнута платком… Жёлтым в клеточку. Парень рассмеялся и обратился с бывшему сопернику, – как оно?
Тот не спешил дерзить, а просто промолчал, презрительно оглядев обращавшегося к нему, но девушка, которую осадил Афанасий, была ведома ненавистью, излучавшуюся из её сероватых глаз:
– Теперь у тебя будут большие проблемы, – как змея, прошипела она, готовая вот-вот набросится на него, чтобы излить всю свою желчь по его венам, – ты будешь долго сожалеть, а ещё мучиться и страдать за свои дрянные поступки, – но вот ей огромной рукой закрыл рот парень, к плечу которого она некогда прильнула, ища не то защиты, не то живущая на поводке у похоти.
– Заткнись, – вошедшая в немилость девушка будто заскулила, – её слова ничего не значат, – парень встал и направился к Афанасию, – думаю, мы оба понимаем исход всего, что произошло, – он протянул ему руку.
Парень и не думал её жать, зная, что тем самым признает свою неправоту и окажется в не самом лучшем положении в глазах Астры, но всё же в нём было что-то человеческое, чистое, готовое прощать, и он протянул руку, она была мокрой то ли от волнения, то ли от пота, ведь на дворе стоит почти самый тёплый месяц в году. «Скоро будет отдых…» – подумал Афанасий, но снова ему не удалось помечтать, глядя в окно, кое-где потрескавшееся, кое-где вовсе без знатной части стекла, но всё же окно, бывшее преградой между свободой и учебной волокитой, смердящей столь нелюбимой Афоней аристократической складность.
– Вам очень повезло! – воскликнул преподаватель, высовываясь из-за чуть приоткрывшейся двери, – никого из членов деканата нет, но я оставил жалобу на ваше поведение, – ехидно заметил профессор,