вытравлен, да всё вытравлено.
– Чем?
– Страхом. Ты знал, что решётка под током? Слазь, потрогай.
Макс снова вспомнил сон: «Так вот зачем я в вольер полез! Ну и ну!»
– Ты серьёзно? Мне надо туда лезть?
– Дурак, что ли, обедом пожелал стать? – Ника схватила его под руку, – пошли, Геракл, мороженым меня угостишь, а то настроение схлопнулось.
Макс не мог сказать то же самое о своём приподнятом настроении – его душа так и пела, а в груди аж клокотало весной. Встреча с Никой – это всегда праздник. Стоило ощутить её тепло, услышать свежий аромат, как тотчас забывались муки ожидания, стиралась память о тоске.
Вот и сейчас, идя неспешно, касаясь лёгкого плеча, он волны радостей сердечных вопросами не докучал.
– Эй? – Ника пощёлкала пальцами перед его носом, – я перед кем тут распинаюсь?
Летун спрыгнул с облачка на землю и выругался про себя и вслух тоже: – Прости, замечтался.
– Бывает, – Ника подбодрила горе-ухажёра, – и пусть почаще так бывает, человек живой, лишь пока мечтает, – она подвела его к вольеру с высокой сеткой и указала на жирафа в окружении зебр. – Вот, видишь, твой полный антипод.
– Он что, мечтать не умеет?
– Почему же не умеет, очень даже умеет. Например, сейчас он представляет саванну, полную опасностей, коварную, но такую желанную.
– Тогда почему антипод?
Ника приподняла Максу подбородок и побренчала на его губах большим пальцем:
– Жирафы никогда не зевают, не умеют. А много мечтать и прошляпить свою жизнь – это две большие разницы. Вот такой занимательный нюанс.
Оставив в покое слюнявый музыкальный инструмент, она звонко цокнула языком, и несколько зебр сразу поспешили подойти к ним.
– А вот эти лошадки с тобой схожи: жутко пугливые, зато их полоски такие же уникальные, как твои строки.
Комплимент в его копилку, да ещё из уст принцессы. Макс обернулся воздушным шариком и опять полетел на пушистое облачко, но Ника потянула его за рукав к палатке с мороженым.
– Мне два шарика клубничного, – она смешно облизала губы, предвкушая лакомство, и отошла от ларька.
Кавалер взял под козырёк, купил два рожка и поспешил к ней:
– А на что ты смотришь?
– На сову.
Макс порыскал глазами по укутанной мелкой сеткой клетке:
– Так её здесь нет.
– Вот и я думаю, где сова? Неужто Кристи прихватила?
– Кто прихватил? – он передал рожок Нике, вскинув брови.
– Да есть одна шальная, не обращай внимания, так, болтаю просто. Ты лучше скажи, ты какое себе взял?
– Банановое.
– Интересно. Давай каждый свою половину съест, и поменяемся, а?
– Давай, конечно.
Солнце приятно припекало, нежно поглаживало щёки, в лужах отражались облака, гул города докучал, но не сильно, можно было его не замечать. Они вальяжно гуляли по безлюдным дорожкам, ели мороженое и говорили о той новогодней ночи, громко смеясь и перебивая друг друга, вспоминая очередной эпизод зимней сказки.
– Ника, а помнишь, я фотку тогда сделал?
– Помню,