сходу назвал бы, не лицезрей он Олушина позавчера на церемонии вручения призов «Русского романа», где тот читал со сцены Борхеса. Правда тогда он не выглядел безнадежным психом, как сейчас.
Олушин опустил свою ношу перед Соколовым, сложил костлявые кисти в намасте и слегка поклонился. Перед Костой и Антоном кальяны поставили официанты.
– Господина Кара просил попотчева-а-а-ть ва-а-а-с… – нараспев проговорил актер.
– Охренеть! – восхитился Соколов и тут же затянулся.
Коста взял в руки трубку и Олушин оказался рядом.
– Осторожно, как с любимой, – негромко промурлыкал он, делая рукой плавный жест.
– Не бойтесь, здесь нет табака. Исключительно травы, – улыбался он, по-кошачьи мерцая глазами.
«Чертовщина какая-то», – пожал плечами Коста и сделав затяжку, откинулся на подушку.
Пряный дым обволок горло и сквозь ноздри полетел к звездам. Как много их водилось там, в небе…
Однажды, в далеком ялтинском лете, когда ему было двенадцать, он с пацанами прыгал с волнореза. Коста слышал смех, слышал увесистые шлепки поп и пяток о воду. Прыжки были ерундой, ребячеством, весь шик заключался в том, как выбраться из воды. Любимцы мальчишеских богов – самые загорелые и жилистые из ватаги, подкарауливали волну и, подтянувшись на руках, выскакивали на бетонную платформу. Повторяя за старшими, Коста оседлал пенный гребень и бросился на волнолом… Выскочить на его поверхность не получилось, и он в отступающей тяге плашмя проскреб туловищем по ракушкам, облепившим мол под водой.
Коста увидел свой живот, словно иссеченный перочинным ножиком. Провел над пупком рукой – она оказалась в крови, которая тут же высохла и исчезла. Чуть поодаль, с расшитой подушки, улыбался желтоволосый Будда в шафрановом одеянии. Коста закрыл глаза. Свет факела, плясавший под веками, стал круглым, выкатился из-под ресниц и попытался обмануть Косту. Но он расхохотался гулким смехом до небес, шар куда-то юркнул и Коста полетел над черным миром.
Глава 2. Турнир
Он застонал. Закрыл лицо ладонью, глянул меж пальцев. Зажмурился. Собрался с силами. Снова глянул и снова зажмурился. Солнечный свет взрывал височные кости. Источником страданий служило окно за головой. Зарыться сейчас в подушку, замереть! Но, нет. Сперва нужна вода – в недрах сухого рта ворочался распухший раскаленный язык. Коста скосил глаза.
На прикроватной тумбе разглядел восхитительное: стакан с густой белой жидкостью и упаковку таблеток. Жидкость оказалась айраном – Коста прикончил его в три глотка. А таблетка аспирина и пять минут покоя смягчили нехорошие симптомы: свет перестал бить в подлобье и более-менее равномерно распределился в пространстве. Боль в висках утихла, оставив после себя лишь тяжесть, съехавшую к затылку, и зыбкую реальность, которая кренилась при любом резком движении.
Коста попытался ухватить эту реальность за куцый хвост и для начала правильно расположить себя в ней. Провел дрожащей пятерней по телу: так, на нем джинсы и футболка. Приподнялся на локтях – в ногах кровати