Еркович. Жуков принял его в салоне. А в это время личный состав был построен по большому сбору для прощания с министром обороны. Печально как-то провожали. Георгий Константинович спросил командира:
– Я ведь должен как-то экипаж поблагодарить?
– Это уж как вы скажете, – уклончиво ответил Михайлин.
– Мне заместитель командующего флотом говорил, что у вас за поход каким-то значком награждают?
– Так точно, жетоном "За дальний поход". Но это за дальний.
– У вас лично такой жетон есть?
У Михайлина был, но он слукавил, мол, нет.
– А у личного состава?
– Тоже нет.
В это время за выход в Средиземное море жетон не вручался.
Жуков распорядился – наградить все три экипажа. На эсминцы пошел семафор: "Благодарю за поход."
На прощание Георгий Константинович сказал Михайлину:
– Я сейчас схожу. Вы следуете в Сплит. Потом пойдем в Албанию.
Весте с адмиралом Ерковичем Жуков сошел по трапу в катер. Взревел двигатель. Взлетел бурун. Вздрогнули и застыли крючковые. Орудия "Куйбышева" сверкнули огнем. 19 залпов – в честь него, Жукова, министра обороны.
Через полчаса капитан 1 ранга Михайлин получил указание следовать в Сплит. Взаимоотношения с Югославией все более теплели после сталинского конфликта 1947 года. Визит прославленного маршала вызвал волну восторга у южных славян. И это учитывалось даже при выборе маршрута следования кораблей.
Командиры, конечно, были настроены идти мористее: чем дальше от берега, тем безопаснее. Но в политических интересах курс кораблям был проложен вдоль самых берегов, чтобы население могло их видеть.
Высокие берега – все в виноградниках, красивых белых домах с черепичными крышами проплывали с левого борта. Люди, трудившиеся на виноградниках, бросали работу, садились в лодки, плыли к кораблям, приветственно махали. Сейчас Владимиру Васильевичу Михайлину кажется, что у него не хватило бы смелости так вести корабль. Шхеры резко изгибались, и до поворота оставалось порой так мало времени, что приходилось, резко перекладывая руль, работать машинами враздрай. Выручали большие глубины, отсутствие ветра и сложных течений.
Весь Сплит встречал отряд кораблей. Но Жуков не появился. Несколько дней стоянки – и путь в Дубровник. Посмотреть крейсер приходило много бывший белогвардейцев. Однажды, когда Михайлин вечером вернулся из города на корабль, ему доложили, что командира ожидает бывший адъютант Врангеля.
Седой старик с длинными усами в черкеске вежливо представился. Он, мол, узнал, что командир крейсера из крестьян, захотел на него посмотреть и, если можно, выпить русской водки. Михайлин пригласил старика в каюту, угостил, а тот поведал ему свою удручающе-тяжкую жизнь, полную скитаний. Белогвардейское командование в эмиграции держало подчиненных в постоянном физическом напряжении: полевая выучка, строевая подготовка. И постоянно вдалбливали, что вот-вот произойдет переворот в России, и они вернутся в нее освободителями. Когда же пришло понимание, что ничего в России переменить невозможно, началось моральное