держа в руке костыль, и вручил мне его после настраивания нужной длины агрегата. Хотелось бы сказать, что вручал он его торжественно и с гордостью, словно государственную награду за отчаянные подвиги во славу отечества, но, увы, эта церемония больше походила на предложение руки, сердца, прочих органов и частей тела, всего честно нажитого и собаки с кошкой в придачу. Поэтому на прощание пришлось уменьшить количество магического зелья очарования в своей улыбке, иссушив ее до еле дрогнувших уголков губ, а устами произнести и вовсе до расстройства (ортопеда, конечно же) обычное: «Спасибо, до свидания». После чего поспешно, насколько это возможно с травмированной стопой, сбежать из кабинета, с некоторой долей ужаса думая о повторном визите через девять дней.
Бог со смартфоном
В иссиня-светлом небе, на иссосанно-плодотворной почве и под ней, в светлых могилах подземных царств есть очень много разных богов. И есть среди них один дедушка, которому уже две тысячи лет с хвостиком. Я плохо знаю историю его детства и отрочества, да и зрелости тоже, не знаю подробностей всех тех махинаций, которым были подвергнуты доверчивые умы людей в дотехнологическую эпоху. Так, только слышала кое-что тут, кое-что там. Но важно другое. В этого бога, вернее, как его паства предпочитает писать, в этого Бога, я верю. И причиной тому являются не какие-то волшебные чудеса вроде оживления мертвых (с этим нынче врачи безо всякой божественной помощи сами прекрасно справляются) или разверстывания под ногам щели геенны огненной, откуда щекочут пятки своими трезубцами черти. Верю я потому, что этот старик, как говорит его паства, создал нас по своему образу и подобию. И, милый дед, пожалуйста, хватит писать мою жизнь (ведь именно этим ты занимаешься, как считают твои люди, боюсь даже вообразить, каковы же размеры твоей библиотеки и архива, где хранятся все эти манускрипты) на планшете, ноутбуке или телефоне. Тебе сверху видны миллионы пожилых женщин и мужчин, которые не могут освоить элементарную технику вроде пароварки, что уж говорить про более сложные технологически гаджеты. Они – твои образ и подобие. Так что, прошу, хватит писать мою жизнь на клавиатуре смартфона. У тебя, знаешь, устаревшие замены Т9 и просто дурацкие автокорректировки текста. Иначе я просто не могу объяснить, почему словосочетание «материнская любовь» превращается в «унитаз», «дочь» в «какашка», «я тебя люблю» в «я тебя люблю, но». Бросай ты эти свои высокотехнологичные игрушки, свети светом принятия и прощения, мне дай жить самой без образов и подобий, но с руководством и помощью других наших общих знакомых. Такая вот не то молитва, не то крик обиды: «Как ты могла украсть у меня детство и юность, просто взяв и отвернувшись», не то признание своей полной некомпетентности в религиоведческих вопросах. Но я так чувствую. Глаза уже выплаканы, а смех сейчас смеется.
Гвоздями уныния
Гвоздями уныния я приколочена к кресту кровати. Недремлющие легионеры самокритики вяло ковыряются копьем вины где-то в подреберье. Двенадцать верных