корону… – попытался возразить секретарь.
– Я начинаю думать, что мои чувства вечны, друг мой, – Герцогиня улыбнулась и мечтательно закрыла глаза. – Чем больше я пытаюсь вытравить их из своего сердца, тем глубже они проникают. На балу я была просто увлечена им, не более; когда он сорвал нам все планы – он стал мне почему-то даже больше чем нравиться, а сейчас, после его побега, я поняла, что моя жизнь без него просто не имеет смысла. Это мой рок, и я буду наслаждаться им и не стану смотреть вдаль.
– Он опять сбежит, только на этот раз его побег будет удачнее, – сказал секретарь, вставая с пола. Он уже понял, что вразумить сошедшую с ума правительницу невозможно. – Ваше Величество совершенно слепа, и не видит того, что заметно всем вокруг. Земной капитан Эмилио Алекси не испытывает к вам, моя госпожа, никаких теплых чувств и руководствуется только холодным и четким расчетом. На уме у него две цели: жизнь и свобода. Он прекрасно понимает, что его жизнь впрямую зависит сейчас от вашего к нему отношения, поэтому и вызывает в вас страстное чувство, спасая этим себя от физической расправы. Свобода же – пока что более сложная для достижения вещь. Но и она – дело времени: он снова придумает, как улизнуть из-под неусыпного надзора, проникнуть сквозь самые непреодолимые стены, перебраться через самые глубокие пропасти, словом, выбраться из самого недоступного места на всей планете. Может быть, уже следующая попытка побега окажется удачнее и будет вашей гибелью.
– Этого не случиться, – Герцогиня открыла один из ящичков стола и достала маленькую коробочку. – Смотри. Я нашла способ, как справиться с моим упрямым счастьем. После вживления этой «штучки» Эмилио погрузится как бы в гипнотический транс: его покинет память о предыдущих событиях и мысли о всяческих порывах к сопротивлению, воля настолько затуманится, что не будет мешать нашей беззаботной совместной жизни. Конечно он будет немного вялым, апатичным, будет находится как бы в полусонном состоянии, но мне и этого достаточно, к тому же его чувствительность будет почти той же. Он будет любить меня в полусне, раз не желает испытывать этих чувств ко мне наяву. Правда, период адаптации довольно болезненен и долог. Это вольнолюбивое создание конечно же будет бороться с такими переменами. Поначалу, он будет сопротивляться так же, как сопротивлялся наркотикам. Я и доктор приняли это за слабость здоровья и испугались за его жизнь, но на самом деле вся проблема тут не в слабости тела, а в силе духа.
Эмиль приходил в себя и снова терял сознание. Страшная, затмевающая все боль в мозгу заставляла его стонать, волнообразная дрожь проходила по телу. Кровь стучала в висках, стараясь пробить себе дорогу и хлынуть наружу, на волю… На свободу… Образы перед глазами сменялись и путались, временами обращаясь в радужные круги и волны на черном фоне. Иногда кровь в висках вдруг затихала и он совершенно переставал чувствовать свое тело. Ему становилось спокойнее, легче, он начинал засыпать. И вот, когда сладкий сон уже слеплял ему веки, над ним опять