во что сейчас вмешиваешься! Если тебе совсем не жалко меня, гнусного лицемера и обманщика, то пожалей хоть себя, свою жизнь. Умоляю тебя, уходи, уходи беззвучно и больше никогда не возвращайся сюда. И не говори, пожалуйста, не говори никому об этом…
– Но это же… это же жена министра… – Доминика не успела договорить, Эмиль опять зажал ей рот.
– Нет, нет, – прошептал он. – Ты ошиблась, никакая это ни жена… Пожалуйста, уходи побыстрее, и никому, никому, если ты хоть капельку, хоть на мизинец считаешь меня человеком. От этого зависит моя жизнь, и не только моя, но и… Уходи молча и побыстрее. Ты ничего не видела, прощу тебя, пожалуйста…
Он отпустил ее и буквально упал перед ней на колени, просительно сложив ладони лодочкой. Ей стало противно, она впервые видела этого человека таким жалким и порочным. Тогда она развернулась и быстро, не оглядываясь, пошла к выходу. Эмиль вскочил и сделал так, чтобы дверь за ней не хлопнула.
Теперь она шла по улице. В душе ее образовалась сквозящая пустота, там не было ответа на грызущий и пугающий ее вопрос: «Как? Как мог этот человек так опуститься? Ведь это был настоящий человек, человек с большой буквы! И что же будет дальше, если даже этот человек, которого она считала одним из лучших людей среди своих друзей, погряз в трясине похоти и разврата?». Но с другой стороны ее мучило еще одно чувство – чувство стыда от того, что и она оказалась именно тем слабодушным любопытствующим, который решился копаться в грязном белье и заглядывать в замочные скважины.
Доминика не поехала в посольство, а двинулась на площадку космопорта, туда, где в одиночестве стояла «Удача», и остановилась у закрытого переходника. Теперь ей ничего не оставалось, как связаться с посольством, чтобы предупредить о своем местонахождении и ждать капитана корабля. Эмилио Алекси был слишком подозрителен, чтобы сообщать код входа даже своим. Видимо, так он начал поступать после того, как астры проникли на борт с целью завладеть кораблем. А так как он обычно хорошо помнил уроки, преподанные ему жизнью, то теперь этот код знали только он да, вероятно, начальники групп, которые тоже были совсем не склонны сообщать его по стерео.
Прошел час, другой. Наконец к звездолету не спеша подлетело одинокое такси, из которого вышел Эмиль. Лицо его было хмурым и без единой искорки румянца.
И тут вдруг она с полной отчетливостью и предельной яркостью осознала, как оскорбила его, как унизила его там, на лестнице, затоптав его доверие. Да, он – любитель «клубнички», да – это аморально по отношению к жене и к тем замужним женщинам, с которыми он связывается, да – это скорее всего может нанести определенный урон светлому лику земной посольской деятельности, да – может быть такое поведение и не соответствует его высоким званиям. Но, с другой стороны, он не нарушал никаких законов: ведь в сущности нет ни категоричного запрета на измену супруге, ни табу на тайное ухаживание за женщиной, пусть даже и замужней, и тем более не запрещено иметь отношения сначала с одной женщиной, через неделю с другой, через день с третьей и так далее,