Фёдором и потряс за плечо:
– Федь, клуб закрывается, уходим.
– Сначала ссым, – отозвался Фёдор.
В туалете его вырвало в писсуар. По стенке он добрался до раковины, умылся, отсморкался и отплевался. У входа наткнулся на Борщевикова, сделал полшага в его сторону и сильно толкнул плечом.
– Полегче! – крикнул тот. – Уважаемый, вы забываетесь!
«Пидрила», – подумал Фёдор.
Карцев ждал на улице.
– Ну чего, поехали по домам? Теперь у нас работа. Не до кутежей.
«У меня», – снова подумал Фёдор, а вслух сказал:
– Борщевиков твой – червяк. Опарыш.
– Он вовсе не мой. Да и представление мне не понравилось. Я ни хера не понял.
– А где Биби?
– Она умерла, Федь.
– Тьфу, не Биби, а Зизи.
– Думаю, для тебя она Зофия. И, может, даже с отчеством.
– И где она?
– Домой поехала. Успокойся. Ты во всем прекрасен, но о ней тебе лучше забыть.
Фёдор пожал плечами:
– Да я просто так спросил.
Они вышли на набережную. Ночь выдалась сухая и прохладная. Карцев вызвал такси.
– Жень, – сказал Фёдор. – А ты говорил, к лучшему, если Панибратов не даст денег.
– Что же, отказываться теперь? – пожал плечами Карцев.
– Я не знаю, о чем писать, – сказал Фёдор. – Думал, он мне подскажет, а он не сказал.
– Кто – он? Бог?
– Панибратов, конечно.
– А. Федь, придумаешь. Ты же почти гений.
– Почему «почти»?
– Чтобы нос не задирал, – хмыкнул Карцев.
Приехало такси.
По дороге домой Фёдор почему-то вспомнил, как в детстве ему удаляли аденоиды. Операцию делал толстый бородатый мужик в холодной операционной, стены которой были покрыты белым кафелем. Федю запеленали в простыню и уложили на кресло-кушетку. Медсестра сказала:
– Без наркоза?
– Парень крепкий, выдержит, – ответил хирург. – Ну-ка, открой рот.
Он сунул Фёдору в глотку инструмент, похожий на вилку, полез куда-то вверх, зацепился и дернул. Раздался громкий хруст. Фёдор уронил голову на грудь. От боли он не мог даже плакать. Из ноздрей лилась кровь и капала на простыню с подбородка.
– Теперь второй, – сказал хирург. – Поднимите ему голову.
– Все хорошо, маленький, – тихо произнесла медсестра и подняла ему голову.
Второй аденоид чуть не убил Фёдора. Он провалился в дыхательные пути. Матерясь, хирург доставал его щипцами. А кровь лилась, лилась, лилась. И бледная медсестра держала голову холодными пальцами.
– Жень, слушай.
– А? – сонно отозвался Карцев.
– Что такое пол-Фёдора?
– К чему это ты?
– Борщевиков твой сказал.
– Говорю, он не мой. А пол-Фёдора – это то же, что полкарасика или полшишки.
– При чем тут Фёдор?
– Откуда я знаю, Федь?
– А еще есть полбарсика, – подал голос таксист.
У Львиного мостика Фёдор вылез из машины. Хмель наполовину выветрился. Набережная была пуста. Свет горел лишь в некоторых окнах.