дедом всю дорогу тихо подвывая.
Кремлёвские стражники провожали нас понимающими взглядами. Ну как же, малец чем-то провинился перед дедом, вот и бежит за ним весь в слезах, вымаливая прощение. И это была правда. Я чувствовал, что не просто виноват перед дедом, а назревает настоящая катастрофа. Причём во всех случаях. И если мы записку найдём, и если мы записку не найдём, ибо «тайна сия великая есть7». Вернее – была, а я её раскрыл. Дед, похоже, находится на связи с британским резидентом. Но почему, млять, надо было записку передавать через меня! Что за нах… Играете в свои шпионские игры и играйте, нечего втравливать маленьких.
Я даже подумал, а не рвануть ли мне по бездорожью? Ведь тот же дедушка может придушить меня, как кутёнка. Придушит, и даже не поморщится. Я же вроде бы негативно про шпионов высказывался? Вот… Значит донесу царю-батюшке. Но эта мысль, вероятно, пришла одновременно в головы нам обоим, потому, что дед вдруг резко остановился, я стукнулся о его спину, а он сразу схватил меня своей левой рукой за мою правую руку. Да так больно схватил, зараза, что я едва не закричал. Схватил больно и крепко.
Дед даже не обернулся, а продолжил прочти бежать в сторону нашего дома и тянуть меня за собой, не особо беспокоясь за мои заплетающиеся «новыми сапогами купленными на вырост» ноги. Ноги заплетались и друг о дружку, и о булыжную мостовую. Я почти волочился за нёсшимся вперёд дедом. На Варварке на нас стали удивленно оглядываться и показывать пальцами. Дед не замечал ничего. И я его понимал.
Калитку мы проскочили, будто её и не было вовсе. Потом влетели по пока ещё «моей лестнице и ворвались в «мою» комнату. Пакета на постели не было.
– Где он? – грозно спросил дед.
– Не знаю, – сказал я и заметался по комнате, одновременно думая, как бы умудриться сигануть в окно.
Глава 7.
Пакет лежал на полу сбоку от правого сундука у стены. Дед, к тому времени, как мы его нашли, снова держал меня за руку. Он показал на пакет пальцем.
– Этот? – спросил дед.
– Да, – сказал я.
– Возьми его.
Я нагнулся и, взяв пакет, поднял. Дед, не выпуская мою руку из своей, вытащил из ножен кинжал. Увидев здоровенную и острую железяку, я подумал: «Почти такой же, как в фильме «Иван Васильевич». Подумал, весь мир перед глазами вдруг сузился и я потерял сознание.
* * *
– Федька! Федька! – услышал я. – Очнись.
Кто-то потихоньку похлопывал меня по щекам. Я глубоко вздохнул и с трудом открыл глаза. Яркий свет резанул по ним словно острым кинжалом и я их сразу закрыл. Голова болела, словно в ней стучали пять кузнецов.
– Живой! – радостно сказал дед. – А я уж думал. Как об пол грохнешься! Да прямо головой! Аж звон вокруг пошёл! Как ты?
– Голова болит и звенит в ней. Глаза свет не хотят видеть.
– Свет не хотят видеть? Ты это чего? Ты брось!
– Болят от солнца, сказал я.
– А-а-а… У меня тоже такое было. С разбойниками на реке-Дону столкнулись, когда с товаром из Кафы шли, и мне по кумполу прилетела палица. Шелом голову спас, а мозги стряхнулись. Долго голова болела и кружилась. Отлежишься,