точку отсчёта. Точкой его величество царица сей книги решила назначить то время, когда героиня с опозданием заходит в аудиторию – да-да, в ту самую аудиторию, полную незнакомых девушек, с которыми ей предстоит провести часть времени в университете. Лица устремлены куда-то – кажется, что на неё, – и она, еле переводя дух от волнения, чувствует стыд за опоздание на собрание и робеет перед обществом. Это – те люди, с которыми ей предстоит взаимодействовать. Коллектив.
О, это страшное слово – коллектив! Столько раз ей, с её превосходными внешними данными и сногсшибательным ростом, приходилось стесняться и замыкаться в рамках такого страшного места, как общество; столько раз она не могла себе позволить вести себя так, как хочется ей, в этом обществе, в котором все чего-то друг от друга жаждут, а то и проходят мимо друг друга, как незнакомцы в толпе. Общество холодно встречает искренних. И она, боясь своей искренности, смущённо поздоровалась – но знала, что её внутреннее смущение никогда не бросается в глаза и что она, как и прежде, выглядит яркой и солнечной. Села на свободное место – благо, ей нашли стул. Собрание началось.
Можно сказать несколько слов и о нашей героине, пока собрание ещё только разгорается, а люди – раскачиваются и начинают оживляться. Назовём её Василисой Вознесенской. Почему – Вася? Возможно, это имя ближе к старорусским именам и отражает истинно русский быт во всех его ипостасях; возможно, оно, это имя, простое, немного детски-наивное и незамысловатое, а потому как можно лучше отразит характер нашей героини; возможно так же, что оно неплохо подойдёт любой обычной девушке из России, – так или иначе, в этом имени есть что-то русское, тёплое; что-то, близкое нашему народу времён наших классиков, описывавших их бывшую современность своим гениальным пером. Итак, Вася.
Вознесенской, можно сказать, очень повезло в жизни: она родилась буквально с золотой ложкой во рту. Никаких конфликтов в семье, никаких неурядиц, никаких неудач и бед, а сплошное, бесконечное счастье, мирное существование и безграничные возможности для творчества. У нашей героини было всё: и невероятное количество любых видов бумаги, и ручки – чёрные, синие и красные, и масляные краски, и гуашь, и акварель, и даже завалявшиеся детские обмётки пластилина. Но царём её жизни был великолепный графический планшет, который ей подарили на один из дней рождения – этот всевластный господин, этот оплот её жизни так и манил, так и зазывал к себе, приглашая опробовать всё многообразие кистей фотошопа. Планшет Вознесенская очень любила. А он – любил Вознесенскую. Если бы не любил, не позволял бы создавать невероятные картины в диджитале – картины, которыми восхищался не один друг Вознесенской, картины, исполнение которых кажется невероятным в 18-летнем возрасте, картины, которые захватывают, погружают и завораживают. Картины действительно казались живыми – как ни странно, даже такой мёртвый материал, как диджитал, Вознесенская умела оживлять; умела обращаться с ним, пользуясь всего одной-двумя самыми простыми кистями и практически