Гоша не понял намёка. Одуванчик отвела взгляд в сторону и посерьёзнела. Её снова заинтересовали сумасшедшие зайцы.
Через две минуты электричка остановилась, объявили станцию, двери открылись и захлопнулись снова. Одуванчик медленно подошла к Гоше и села с ним рядом.
– На следующей выходим. – сообщила она, глядя на одноклассника.
– Уже? – удивился Гоша.
– Да.
Одуванчик встала и подошла к дверям. Гоша не двигался. Он слишком ценил возможность не двигаться в жизни. В школе постоянно надо было ходить из класса в класс, дома мать заставляла выходить в магазин за продуктами или просила начистить до блеска плинтус за комодом. Видимо, паркетные жуки у них были довольно-таки привередливыми жильцами, да к тому же, эстетами.
Электричка замедлила ход. Гоша, качаясь и едва не упав обратно на пол, поднялся на ноги.
Ребята вышли на жаркую платформу. Солнце приятно щекотало все органы чувств. Одуванчик и Гоша одновременно довольно зажмурились. Разжмурившись обратно, Гоша нечаянно наткнулся глазами на табличку с надписью: «Луг». Что-то не складывалось.
– А ну постой. Это ещё что такое? – Гоша подошёл вплотную к табличке. Он обернулся в недоумении на Одуванчика. – Какой ещё «Луг»? А?
Он сам не понял, как умудрился прослушать название станции.
Одуванчик почесала затылок и задумчиво посмотрела назад.
Гоша подошёл к ней. Он начинал злиться. У него снова покраснели уши.
– А как же твоя бабушка?
Одуванчик повернулась лицом к Гоше. Она старалась смотреть на него, то называется, проникновенно, чтобы затронуть все струны души.
– Ну что ты в самом деле. Мы же в спонтанном путешествии. Здесь всё новое. Вот куст, например. – она подошла к кусту, который высовывался из-за ограды. – Я его вижу в первый раз и от этого мне радостно на душе!
Гоша драматично вздохнул и закрыл лицо рукой. Когда рука переехала на лоб, он страдальчески спросил, обращаясь к кому-то абстрактному:
– Ну зачем, зачем я согласился? Глупость какая-то вышла. Честное слово.
Собравшись духом, он убрал руку с лица и пошёл в сторону касс. Одуванчик тут же поспешила за ним вдогонку.
– Ну стой. Гоша, блин. Я так и знала!
Гоша был неумолим. Он принял совершенно взвешенное решение о том, чтобы вернуться домой. Пусть к матери, пусть к пятёркам и резиновым тапкам для готовки, но домой.
Одуванчик пыталась нащупать рычаг воздействия на Гошу.
Расплакаться было бы тупо. Да он и не поверит. Может быть, инсценировать смерть? А как тогда дальше быть… Может быть, умереть наполовину? Или на четверть?
Наконец, она не выдержала, резко остановилась и топнула ногой.
– Ну и пожалуйста! – крикнула Одуванчик на весь перрон. – Уходи. Ботаник несчастный. Жить без своих пятёрок не можешь. Тебе за всё нужно оценки получать? – она сделала небольшую паузу и проверила реакцию зрителей и самого Гоши. Она была уверена, что он, как минимум, сгорит от стыда. Гоша только остановился, но не поворачивался. Его уши