прячешься, как вор?
– Я не знаю.
Гоша поднялся с колен, подхватив рюкзак. Он смотрел на маму, не зная, как уйти. Эта женщина, со своими морщинками от частого недовольства, духами, которые она наносила, не собираясь выходить из дома, красной помадой, никогда не выходящей за границы губ, прямо сейчас казалась ему совершенно чужой, незнакомкой, которая старалась насильно заставить его сесть пообедать.
Уходить было и странно, и логично. И незачем, и совершенно необходимо. Так что же делать?
Гоша не помнил, как он вышел сначала из комнаты, потом из квартиры, потом из парадной. Он будто бы отключился. Наверное, его мама кричала, чтобы добиться ответа на свои бесконечные вопросы. Наверное, она угрожала наказать его, потом перешла с кнута на пряник и долго упрашивала съесть хоть что-нибудь, затем отчаялась и начала давить на жалость, катаясь в истерике прямо на коврике при входе. Он не слышал всего этого. Поэтому выйти из квартиры оказалось не так уж трудно.
Перед входной дверью на лестнице Гоша всё же остановился, на всякий случай прислушался. Тишина. Всё спокойно, можно идти. Входная дверь захлопнулась за ним, и где-то на втором этаже прозвучали тихие всхлипывания, прерываемые еле слышным бормотаньем. А на том же этаже в квартире, спустя пару минут, кто-то достал из шкафчика корвалол и налил в чашку с водой пару капель.
Когда Гоша оказался на улице, они с Одуванчиком поспешили на вокзал. Рюкзаки болтались на спинах уже с характерными звуками: либо буль-буль, если там была вода, либо тук-тук, если другие громкие предметы.
– А что у тебя там? – поинтересовалась Одуванчик, услышав чёткий тук-тук, когда Гоша прошагал в вагон метро и встал у противоположных дверей.
– Да так. Взял пару книжек.
Одуванчик улыбнулась.
– Ага. Книжек. Чего врёшь-то? Слышу же, что не книжки это.
Гоша отвёл взгляд в сторону.
– Книжки.
– Ладно тебе. Колись.
Гоша задрал нос и отвернулся. Наконец, он сдался, посмотрел на Одуванчика, которая продолжала стоять, умоляя, снял с плеч рюкзак, открыл его и показал внутренности однокласснице.
Одуванчик нырнула носом внутрь и сразу же разочарованно вынырнула обратно.
– Это что? – спросила она недоумённо.
– Я же сказал, что книжки. – недовольно сообщил Гоша, закрывая рюкзак.
– Блин, я уже подумала, что контрабанда какая-нибудь. У таких как ты всегда в загашнике припрятана нелегальщина. – Одуванчик лукаво улыбнулась.
– Таких как я? – удивился Гоша.
– Ну да. – Одуванчик прислонилась спиной к поручням, которые располагались позади, рядом с сиденьями, и стала возить пальцем по стеклу двери.
Гоша изменился в лице. Оно как будто потемнело у него, стало каким-то тёмно-коричневым.
– А чем я от тебя, интересно, отличаюсь? – спросил он мрачно.
– Да, собственно, ничем. Просто я не так парюсь из-за учёбы. А ты, вон, даже книжки с собой таскаешь.
– Ничего плохого нет в том, чтобы читать. – буркнул Гоша и тоже повернулся лицом к стеклу.
– Да нет, конечно. Просто