До потери пульса. Анастасия Гвоздкова

магазинчики и дома. По улицам бродили всё те же бабки, дедки, мамы, папы, их дети. Кто на велосипеде, кто пешком, кто на мотоцикле, оглушая всю округу, кто на машине, извергавшей выхлопные газы. Ребята решили зайти в кафе с говорящим названием «Вилки-ложки», которое располагалось на углу двух улиц. Вывеска, как это водится, потеряла одну букву – «о». На её месте виднелся лишь бледный силуэт.

      Внутри было тесно, но довольно чисто и уютно. Интерьер возвращал куда-то к бабушке в деревню, где было спокойно и легко, где всё пахло парным молоком и свежими ягодами с куста. Стены обделаны деревом, гармоничные цвета и довольно улыбчивая продавщица в симпатичном светло-розовом переднике.

      – Возьмём блины, а? – воскликнула Одуванчик, осматриваясь.

      – Если они их подают, то почему бы и нет… – ответил Гоша, подходя к одному из столиков. – Сядем здесь.

      Одуванчик подошла к кассе и медленно провела рукой по металлической перекладине внизу прилавка, рассматривая блюда. Ей внезапно пришла в голову мысль повторить сцену из того самого сериала, который ей так понравился. Она обернулась на Гошу, тот сидел за столом и играл с солонкой.

      Когда кассирша спросила, чего бы ей хотелось, Одуванчик сказала про блины. И матюгнулась на весь зал. Кассирша в недоумении воззрилась на девочку и захлопала ресницами. Даже её фартук как будто перестал быть просто симпатичным, но ещё и возмутился, став тёмно-розовым.

      – Простите?

      – ******ие. – повторила Одуванчик совершенно серьёзно.

      На этот раз не поверил своим ушам Гоша. Он отставил солонку в сторону и даже привстал со стула.

      Кассирша и Одуванчик молча посмотрели на Гошу. Тот опустился обратно на стул.

      – Девушка, здесь общественное место. Материться запрещено. – возмутилась женщина.

      Одуванчик повторила слово в третий раз. Кассирша не выдержала и опустила руку в карман, чтобы достать телефон.

      – Звоните куда хотите. Мы берём блины.

      Одуванчик направилась к столику, где сидел Гоша. У него глаза вылезли на лоб.

      – Ты совсем с ума сошла что ли? Это что такое?

      – Тихо-тихо. Не переживай так. Всё по плану.

      – Да ты ненормальная, ей-богу!

      – Да это как в сериале, понимаешь? – Одуванчик наклонилась ближе к Гоше. – Акт подросткового протеста и юношеского максимализма. Так нужно. Иначе какие мы после этого бунтари?