Кощею добрый молодец на лихом коне: «Вот он я! Долго я к тебе ехал, отдавай мою красавицу! Не отдашь добром, будем биться!..»
Егор много раз задавал себе вопрос: как Гришка шел без какого-то ориентира шесть дней и не ошибся в направлении? Проводник на его немой вопрос лишь тяжко вздыхал: «Коней жалко… ноги по камням набили!» Лошадей Егору тоже жаль, однако и о себе подумать не грех, как поднимались последний хребет, ноги судорогой свело, не разогнуть. Гришка на боль Егора вопрос решил быстро, ткнул острием ножа в мышцы, судорога отступила, легче стало.
– Я себе всегда так делаю, когда ноги заламывает! – смеется Гришка, толкая нож в ножны. – В таких случаях главное – острие под рукой держать… вдруг где на переправе такой случай произойдет!
Переправ было много, Егор со счету сбился. За один день несколько речек преодолели, где вброд, а где и за лошадьми, вплавь. За ними хребты, перевалы, спуски, водоразделы… наконец-то пришли! Умный бы сказал: «Макар телят не пас!» Наверно, так и получается. В таких местах пастухам не место, медведи в вид друг за другом по луговым полям ходят, квадратные головы на людей смотрят. Егору не по себе, зверям со счету сбился, а Гришка смеется:
– Не трусись, мужик! Они нас сами боятся!
Медведя Егор не боялся, не из робкого десятка, одно слово – казак! Казакам трусость неведома. Другое дело, интересно знать, куда пришли, где они находятся. Гришка, будто понимая состояние друга, при хорошей погоде стал объяснять.
– Вот, перед нами бугор каменный, в скалах: это и есть Курбатый голец. Это он со стороны кажется высоким да неприступным, самый высокий в округе. А сейчас маленький потому, что мы рядом с ним на высоте, все время, сколько дней шли, постепенно поднимались. Зачем поднимались? Так, паря, чем выше в горы, тем соболь чернее, дороже стоит!
– Можно было в логу избу срубить, а за соболями сюда подниматься, – высказал свое мнение Егор.
– Неправильно думаешь, – усмехнулся Гришка. – А ну, как снег задавит? Вниз по снегу проще уйти, чем в гору подняться. Опять же, с другой стороны, изба наша стоит на перепутье, вот он, перевал. Отсюда можно легко уйти в вершины четырех рек, туда или сюда. По вершинкам соболь всегда держится. Что было бы, если бы мы с тобой зимовье в логу срубили? Одно направление, по займищу, вдоль реки. Там соболя мало, тропить тяжелее… думать надо, паря!
Егор молчит, понимает, что словами Гришки говорит истина: он опытный, потомственный охотник, ему и карты в руки. Раз он так делает, значит, все правильно. А Григорий дальше показывает, рассказывает да объясняет, где какие места, называет господствующие гольцы, куда ручьи бегут, чтобы лучше было ориентироваться Егору не только в хорошую погоду. Как-никак, промышлять здесь придется, а в тайге всякое бывает…
Наконец-то дошла очередь до далеких рубчатых гор, что сзади. Гришка повернулся вполоборота, привлек внимание напарника, стал показывать пальцем:
– А вон, видишь, три пика вместе? Да, те, что самые низкие? Вот, за ними,