могу, да сделать ничего не могу. Не зачерпнуть мне, матушка.
– А ну-ка, – мысленно прикрикнула Янали, – ты мне это брось, сейчас разберемся. Вот, помню, говорил ты мне, что монахи Спящего монастыря чему-то тебя научили?
– Научили, матушка, – повесел голос Кортагара, – а вы не так уж и плохо разбираетесь в монахах.
– Еще бы, – фыркнула Янали, – а потом расскажешь, как прошло у тебя. И уже помогу, чем смогу тебе.
Кортагар, подперев стену, закрыл глаза. Надо было сосредоточиться и вернуться туда, где он оставил вход в пещеру. А вход в пещеру всегда был там, где ты его оставил. Откуда бы ты не начинал этот путь, он всегда начинался с того самого входа.
Кортагар открыл глаза и увидел знакомые валуны, что лежали тут сотни лет и охраняли вход в пещеру для астральной медитации.
Волосы качнулись, отзываясь на память о тихом горном ветерке после жаркого летнего дня. В горах легко дышалось, и Кортагар на минуту остановился, чтобы набраться сил и покоя, а затем вошел под своды.
Справа всё так же стекала вода, когда-то приведенная сюда горным ручейком. Стены пещеры бугрились, ломались, внезапно выступали на пути Кортагара, но он не замедлял шаг, ведь знал эту пещеру вдоль и поперек – сотни часов, проведенные тут, породнили их.
Перед Кортагаром открылся выступ в скале, около которого временем и упорством, вода выточила углубление, и собиралась в миниатюрное озеро.
Усевшись на скрещенные ноги, Кортагар потянулся к глубине и тут же получил от неё ответ: за выступом проявился вход, увлекая серебряным светом в себя.
Спустившись по каменной лестнице, в какой-то момент превратившейся в ряд ровных и отполированных ступеней, Кортагар вступил в дымный светящийся круг и поднял голову, над которой, стоя в сухом тумане, люди и маги слушали нескончаемые речи Наместника.
Мутное плавающее стекло отделяло его астральное тело от остальных, среди которых Кортагар сразу обнаружил Форрадара. Тот стоял, вытянувшись по струнке и почти на носочках, чтобы разглядеть Наместника. А, может, и для того, чтобы выделиться на фоне других. Но Форрадар стоял слишком далеко и у самой стену, куда новый господин не смотрел.
От ректора, будто отражение, уходила вниз его астральная фигура, и было забавно понаблюдать за его напряженным лицом.
Но я тут не для этого, – отругал себя Кортагар и решительно начал искать, куда уходит ниточка от его тела к телу Форрадора. Но на ректоре было несколько крупных плетений, будто он надел сразу три-четыре рубахи, от которых отходили нитки в разных направлениях. Одна из ниток вела к полной женщине рядом с Наместником. Но нитки от себя Кортагар не находил. Наверху, похоже, стали подходить к финалу, о чем говорили уже нескрываемые охи и вздохи присутствующих. Надо было торопиться, но Кортагар никак не мог различить отдельной нитки, что будто в косу вплетена, толстым жгутом обхватывала ректора. – Попробую на себе, – предположил Кортагар и стал касаться каждой нитки, что казалась ему основной, пока прикосновение не откликнулось скручивающей болью