«окаменелостей» пили под аккомпанемент китайского плеера.
«На Ходынском широкоем тракте целовал я шалаву одну…».
Я пил пиво и все мрачнел и мрачнел. От жары меня развезло, и натура оскорбленного идальго жаждала мщения. Мне требовался конфликт. Спесь моя рвалась наружу. Хотелось, чтобы сейчас кто-нибудь подошел, попросил закурить, спросил который час и предложил поменяться часами. Но никто не подходил. Все вокруг отдыхали, как умели, и никакого дела им не было до скромно валяющегося в теньке паренька.
Даже никто не докопается, – размышлял я хмелея. – А потому-что видят, паренек такой же как все, отдыхает как умеет, культурка-дисциплинка. Одет как все, скамейку салфеткой не протирает, как все, в платочек не сморкается, как все. Значит свой. Как все.
Права стало быть незнакомка.
Ну что ж, значит придется самому устроить спеси парный выход.
Так думал я, а справа из машины слышалось умц-умц-умц.
Придется с кем-нибудь вступить в конфликт, – думал я, осматриваясь, а слева магнитофон надрывно повествовал о тяготах побега по маршруту «Воркута-Ленинград». Оставалось выбрать.
Пиво в банке заканчивалось, и нужно было принимать решение. Душа требовала сатисфакции.
Солнце начало двоиться и качнулось вправо, грозя обрушиться за горизонт на западе. Вместе с солнцем качнулись вправо и весы выбора.
Я встал, подождал пока взбунтовавшийся алкоголь растечется по крови и пошатываясь, пошел к машине. Трое «мажорчиков» – молодых ребят, по прежнему не обращали на меня внимания.
– Это вы конечно зря, – сплюнул я. – Нельзя же так беспечно отдыхать.
Определенно это была местная «золотая» молодежь. Что-то я не замечал раньше, чтобы в бедном Штырине много молодежи ездило на машинах. В Штырине на машинах вообще мало кто ездил. Мне вспомнился лозунг-растяжка, что попался на глаза еще в первые дни. Узкое белое полотнище плескалось, запутанное между двумя столбами на перекрестке и гордо гласило: «25 лет первому объекту светофорному».
Как оказалось, «первый объект светофорный» был в Штырине и единственным. Впрочем, и он был явно лишним. Что называется, «до кучи». В Штырине преобладал легкомоторный транспорт – угрожающего вида обшарпанные мотоциклы с колясками, на коих восседали коренастые штыринцы в очках-консервах. В колясках у них неизменно гнездились подруги жизни, с рассадой на коленях. Регулировать их движение было не нужно.
Были у Штыринцев и автомобили, и служили они такой же цели – поездке на дачу, посему и имели прицеп, в нем инвентарь, все ту же рассаду, и, иногда, мотоблок.
Подозреваю впрочем, что эти автомобили принадлежали совсем уж зажиточным хозяевам, рачительным и деловитым, пользовавшимся всеобщим уважением, окруженным почетом, довлеющим над другими бытовым авторитетом. Чаще же мотоблоки, запряженные в самодельную телегу, с грузом все с той же рассады скорбно пылили куда-то по обочине.
Конечно, пару раз видывал я здесь и блестящие дорогие автомобили. Какого бы рода