Наверное, примерно то же самое ощущал византийский полководец Флавий Велизарий в канун сражения с вождем варваров Тотилой, но он, Ларин, должен быть уверен в исходе битвы. Ларин взглянул на Скокова, лицо которого светилось решимостью.
– Это вряд ли, не заметят. Я неделю наблюдаю за показателями счетчиков, они расположены в техническом помещении. Для того чтобы электричество не слишком быстро крутилось, я купил пару неодимовых магнитов. Вечером поставим, утром снимем. В результате расход по счетчику за ночь будет не слишком отличаться от обычного. Главное, не забывать их снимать, потому что магниты хорошо видны.
– Как можно это не заметить, когда всё на виду. – Скоков встал со стула, подошел к стене, чтобы поправить ветку традесканции, которая слетела с деревянной планки, когда голубь задел ее крылом. – Святая голубка! – прошептал он. – Я занимался многими не вполне законными вещами, и в некоторых случаях совсем незаконными… Но чтобы такое…
– У тебя есть сомнения? Говори сразу, возможно, я что‑то не учел.
Скоков повернулся и в упор посмотрел на учителя.
– Получается, мы теперь напарники? Я не напрашиваюсь, конечно, если вы…
Ларин показал на дворника, сметающего брошенные окурки в аккуратную кучку, чтобы потом замести ее в жестяной совок с длинной ручкой, оканчивающейся круглой загогулиной.
– Видишь ли… Я хотел сделать все один, но подумал, что не справлюсь. Это ведь не улицу мести. Мне нужно поддерживать днем хотя бы видимость того, что я продолжаю заниматься репетиторством, мне придется продолжать вести уроки, проверять ваши долбаные тетради, ходить с вами на линейки, участвовать в школьных собраниях и все такое, понимаешь меня?
Скоков кивнул. «Он и половины не знает», – подумал Ларин.
– И я могу просто не справиться, не потянуть. В результате весь проект накроется. Этого не должно случиться никоим образом.
– Почему? Это так для вас важно?
Ларин вспомнил особняк Виктора и его новенький джип. Всё это, конечно, не предел мечтаний, не idea fix, не смысл его жизни. Да и вряд ли могло удовлетворить его как человека весьма далекого от мечты о золотом унитазе, но, глядя на увеличивающийся котлован рядом с хрущевкой, он думал, что в конце концов бездонная дыра поглотит их дом, семью, жизнь и все, что было ценного для него в этом мире. Поглотит без сожалений и следа, так исчезают целые здания, деревни, города, проваливаются в прошлое вместе с их обитателями, а на пустыре сначала появляется рекламный плакат, вырастает зеленый забор, внутри которого экскаваторы круглосуточно роют котлован, а после в кратчайшие сроки взмывает ввысь новая элитная многоэтажка, человеческий муравейник, в котором никто никого не знает и знать не хочет.
Проходит каких‑нибудь полгода или год, и от старых очертаний района не остается и следа. И если не хватит денег купить квартиру в новом доме, придется переехать куда‑нибудь подальше.
Он подумал, что Света и дети заслужили лучшего. Они надеются на него, молча сносят, когда он сидит и проверяет