лоскуты парусов и бережно опускали суденышки на воду. Их серьезность и молчаливая сосредоточенность передались Горину – он внимательно разглядывал лодочки, любуясь полощущимися на легком ветру стакселями, восхищался гладкостью бортов, словно сам мастерил их и клеил по вечерам.
Совсем расслабившись и отпустив своего внутреннего стража, Горин бездумно стал смотреть на другой берег, на линию горизонта. Там за озером медленно и меланхолично вращались лопасти огромного ветряка, неподвижно, словно их булавками прикололи к голубому атласу неба, белели облака. Покой и несменяемость небесной картинки необъяснимым образом тоже убеждали в безопасности. Горин оторвал взгляд от понравившихся ему облаков и не спеша направился к рыночной площади.
Началась суббота, и жители крошечного северного городка степенно выходили из своих домов под тихое осеннее солнце погреться, посидеть с чашкой кофе и бутербродами. Маленькие, словно игрушечные столики были расставлены на рыночной площади. По случаю ярмарки белели шатры парусиновых палаток. Немолодые мужчины и женщины сидели на солнце, тихо улыбались друг другу и едва слышно бормотали что‐то, понятное только им одним.
Горин купил бутерброд – черный душистый хлеб с ломтиками селедки на тонких овалах вареного яйца, – исел за пустой столик в стороне от остальных. Откусил, почувствовал сладковатый вкус соуса и, усмехнувшись, отметил про себя, что именно сейчас представляет собой идеальную мишень. Идет шестой месяц, как он скрывается, переезжая с места на место. Побег был таким стремительным, что на первых порах у него не было самого необходимого. Конечно, не считая денег, его денег, которые он заработал! Сто восемьдесят три миллиона без трехсот тысяч! Заработал благодаря своему уму, благодаря своей удаче! Не украл, а заработал! Что бы ни говорил Бурдт!
После стрельбы в кабинете он беспрепятственно прошел через весь офис, не встретив ни одного охранника, сел в машину и помчался в аэропорт. Проскочить границу оказалось делом нехитрым. Скрыться, спрятаться в чужой стране – вот что было сложно! После первых панических метаний по восточноевропейским городам Горин кинулся на запад и затаился в Шарлеруа – малопривлекательном из-за своей бедности, небезопасном из-за преступности городе угольщиков. Он выбрал Шарлеруа, потому что тот давал возможность тихо приехать и так же незаметно уехать. Аэропорт, вокзал с более чем десятью направлениями, пристань канала Брюссель – Шарлеруа для пассажирских рейсов по всей Европе – было где затеряться, было куда сбежать незамеченным.
В день его приезда лил дождь. В поздних сумерках такси остановилось у неприметного трехэтажного здания с темными и влажными от дождя потёками на квадратных колоннах. Накануне по интернету он снял здесь квартиру. Надвинув на лицо капюшон, Горин выбрался из машины, бросил взгляд на теснящиеся вдоль узкой улицы дома. Ни одно из окон не светилось – впровинции рано ложатся спать. Набрав код на входной двери парадной, он миновал просторный пустой холл, залитый холодным белым