Декалогия. Деметрий Дембовский

попросив Сергея свернуть с Причистенки в тихие переулочки старого города, что удлиняло путь и доставляло душе сладкое удовольствие.

      Невысокие строения прошлых веков, созданные с любовью и неповторимостью, навевали воспоминания о гоголевских чиновниках, толстовских дворянах, тургеневских дворниках, купцах, хозяевах доходных домов, гусарах, романтичных девицах… И в этой премилой атмосфере ушедшей старины, гармоничными вкраплениями вдруг представали взору новые кирпичные здания в девять и двенадцать этажей, уже прославленные своими обитателями – писателями и артистами, великими учеными… Дмитрий невольно вернулся мыслями к своей царице физике, которая еще терзала отрекшееся сердце тупой щекочущей болью.

      – Я словно возвращаюсь к своему счастью, гуляя здесь, – сказал он, проходя сквозь маленький, огороженный сквер.

      – А я вижу красивую девушку в красном плаще, которая вышла выгуливать собаку и тоже возвращаюсь к своему недавнему счастью, когда был так же холост, как ты, дуралей.

      – И это не смотря на то, что тебя ждет восхитительная женщина, умная и красивая, которая скоро распахнет двери перед тобой, обнимет, расцелует, накормит и распалит наслаждениями эту промерзшую ночь, в которой я поплетусь один на встречу с одиночеством.

      – Как живописуешь! А почему бы тебе не познакомиться с этой девушкой: чем не приключение, которого ты так жаждешь? Это будет похлещи твоих мировых переворотов, – помнишь у Ницше: “Мужчина жаждет опасности и игры, а женщина самая опасная игрушка”, – ведь все твои безумства кипящей крови от неудовлетворенной сексуальности.

      – Я подумаю над твоим предложением, – Дмитрий запрыгнул на маленький заборчик клумбы, и оттуда, обеими ногами, в большую лужу, взорвавшуюся тяжелыми комьями мокрого снега.

      – Нет, определенно жаль, что ты расходуешь свою энергию столь дурацким образом, – произнес шарахнувшийся от брызг Сергей.

      – Я не люблю женщин с собаками! – полупрокричал, полупропел Дмитрий, с ребяческим восторгом преодолевая очередной заборчик. – Помнишь, я в этой школе учился, – сказал он, указывая вправо на маленькое двухэтажное здание из светло-коричневого кирпича.

      – Помню, и что?

      – Ничего, жизнь хороша!

      – Ну, замечательно!

      – Замечательно! Как же я люблю вас с Ленкой и… мою покойную бабушку. Ведь это именно она меня в музыкальную школу определила. Она вообще была замечательной женщиной – доброй, мудрой, чуткой, – сейчас таких не встретишь.

      – Может, ты вирус подхватил, – этакой всеобщей любви – того и гляди меня заразишь.

      – А надо бы – тогда ты и к жене начнешь относиться, как к женщине!

      – Вот женишься, я на тебя посмотрю, умник.

      – Вот и посмотришь, – крикнул Дмитрий, кидая в друга талый снежок.

      – Вот и чудесно, – ответил тем же Сергей.