и жизни. Мы совсем иные.
–Может быть, в нас сказывается лишь неумение себя вести? Мне кажется, в русских очень много красивого.
–Например, у них бывают глаза круглые.
–Я серьезно! – засмеялась Анна.
* * *
Ля Рок, куда Норов привез Анну, был небольшим средневековым городком, популярным у туристов, с замечательной рыночной площадью четырнадцатого века. Выстроенная в форме правильного прямоугольника, с большим каменным колодцем под навесом посередине, она была заново вымощена серым гладким булыжником. Вокруг нее стояли деревья со скамейками под ними. Каждый вечер здесь собиралось местное население: на дорожках бегали и играли дети; куря самокрутки, громко спорили на скамейке трое здешних алкашей, совсем опустившихся, но мирных, а у их ног дремали две облезлые большие собаки. Когда солнце садилось, включали прожектора, дающие снизу разноцветную причудливую подсветку.
С четырех сторон площадь окружали двухэтажные каменные дома с просторными крытыми аркадами и колоннами; в первых этажах располагались кафе и ресторанчики. Вечер был теплым, солнечным, и на каждой террасе сидело по нескольку посетителей. Норов и Анна сели в угловом ресторанчике, – он был понаряднее прочих: возле столов красовались переносные подставки с цветами; на деревянных, удобных стульях лежали подушки и пледы. На черной доске у входа были написаны мелом названия предлагавшихся десертов, которые тут подавались вечером, помимо напитков, – большая редкость для деревенских кафе.
Норов заказал бокал красного местного вина себе и розового, помягче, – Анне; от десертов она отказалась. Укрыв пледом ноги, зажмурившись и запрокинув к солнцу бледное красивое лицо, она молча наслаждалась теплом.
–Можно я возьму твой плед? – попросила она, открывая глаза.
–Конечно, мне он все равно ни к чему. Тебе холодно?
Она укуталась пледом поверх пуховика.
–Знобит немного, должно быть, после перелета,– с виноватой улыбкой ответила она. – Почти восемнадцать часов в дороге! Из Саратова в Москву, потом во Франкфурт, из Франкфурта – в Тулузу. Да и не выспалась.
Она выглядела утомленной; легкий макияж не скрывал теней под большими глазами.
–Хочешь, вернемся?
–Нет, нет! Тут так хорошо! Тепло.
–Март. Термометр в машине показывал шестнадцать, а когда ты прилетела, было двадцать.
–Двадцать градусов! С ума сойти. А у нас ночью минус десять…
Из кафе вышел невысокий блондин лет тридцати пяти, в узких черных брюках, цветном жилете и щегольском бордовом шарфе, завязанном вокруг горла. Сощурившись на солнце, он огляделся, увидел Норова с Анной и подошел:
–Salut Paul! Ca va?
–Merci, Daniel, рas mal. Анна, это Даниэль, Даниэль это Анна.
Последовал обмен приветствиями.
–Впервые у нас? – спросил Даниэль.
Анна кивнула:
–Сегодня прилетела.
–Нравится?
–Очень.
–Сегодня – хороший денек, вам повезло. Profitez. (Пользуйтесь). Не хотите попробовать профитроли? Рекомендую. Наш кондитер ими гордится.
–У вас тут свой кондитер?
–И